Я рисковал не только собственной безопасностью. Я вывел Марию на полковника Борисова, у которого были все нити связей с главами всех государств Европы. Кроме того, он мог получить высокие рекомендации для организации связи и с другими странами мира.
Большевики могли со спокойной совестью зарезать курицу, которая несёт золотые яйца. Без всякого сожаления новое правительство России высылает за границу людей с мировыми именами, тех, кто обеспечивает международный авторитет нашей страны. Они считают, что всё у них получится по щучьему велению, по моему хотению.
Нет, такое бывает только в сказках. Авторитет государства зарабатывается годами, столетиями, государственной поддержкой талантов и перспективных, приоритетных направлений в науке, культуре, искусстве, обороне. Сломать всё может любой дурак, а заново отстроить может только тот, кто это строил и кому это нужно. А кто будет восстанавливать экономику в России, когда всех специалистов разогнали или уничтожили?
Рассуждая об этом, я не заметил, как очутился у дома Борисова. Полковник сидел над исторической повестью времён Ивана Грозного. Похоже, что его волновали те же мысли, что и меня.
Уехать от смерти, от мести тирана – предательство родины. Погибнуть на родине ни за что по воле тирана – безвестность или то же обвинение в предательстве. Стать подручным тирана – заслужить позор и принять на себя всю вину тирана, которого люди будут зацеловывать за грозность и справедливость, и плевать на могилы его подручных.
Как ни крути, а дворянству и интеллигенции, как сейчас говорят – среднему классу – податься некому. Куда ни ткнись – всё плохо. И ещё хуже, что в этом среднем классе разброд и шатания. Обстановка как в банке с пауками, все считают, что виноват кто-то другой, а вот он такой ласковый и пушистый пострадал ни за что. Знали бы вы, сударь, что у Молоха виноваты все, сидели бы тихо, прижав язычок.
Глава 36
– Дон Николаевич, – раздался голос полковника Борисова, – вы будете заходить или все так же будете стоять у калитки и мотать головой?
Я оторвался от своих мыслей, улыбнулся и вошёл в дом.
– Случилось что-то, – участливо спросил Борисов, – и почему вы без верного телохранителя?
– О нём и хочу поговорить, Александр Васильевич, – задумчиво сказал я, – какие-то сомнения терзают меня, а правильно ли я сделал, выведя её на вас? Может, нам нужно было делать вид, что мы с вами не знакомы?
– Кто его знает, что правильно, а что неправильно, – философски сказал мой бывший шеф, – время покажет. А она, как-никак, все же та ниточка, которая связывает нас с нашей родиной. Вы тоже ниточка, но у неё возможностей больше. И я её хорошо понимаю. Она терзается, разрывается между своим долгом и вами. И всё идёт к тому, что вы разорвёте эту нить, и мы окажемся без связи с Россией. Мы не можем бросить её, она наша родина и мы должны служить родине, переходя на службу к новым правителям. Другого выхода нет. Причём это понимают все, и они пошли бы на службу к победившему народу, но никто не уверен в своём будущем. И я не уверен. Но я не агрессивен к своим соотечественникам, а те, кто запятнал себя кровью, жаждут дальнейшего кровопролития.
– Но война ещё не закончена, Александр Васильевич, – пытался я сохранить какую-то искорку веру в победу Белого движения.
– Полноте, батенька, – усмехнулся Борисов, – война проиграна давно, в октябре 1917 года, когда не нашлось сил для восстановления власти и порядка, и когда никто не хотел сорганизоваться на противодействие установлению советской власти в стране. И запад давно кинул нас, исключив Россию из числа тех, кто будет в списке победителей над Германией и её союзниками.
– Александр Васильевич, – сказал я, – вы прямо прорицатель какой-то. Война ещё не закончилась и Германия сильна как никогда.
– Дон Николаевич, спуститесь с луны на нашу грешную землю, – улыбнулся полковник, – через месяц-два Германия будет способна только воевать с Россией, пошедшей на огромные уступки, чтобы избежать удушения революции.
Но революция перекинется на Германию. Любая палка имеет два конца. Политика братания и агитация противника на фронте – это как вирус, заражающий всех, кто с ним соприкасается. Распропагандированные российские солдаты не препятствовали революции и открывали фронт противнику. И немецкие солдаты видели это, и немецким солдатам не хочется продолжения войны, и они уже распропагандированы, несмотря на немецкое чувство дисциплины.
У окопников своя дисциплина. Когда войска выводят на отдых, их сначала приводят в чувство строевой подготовкой и изучением уставов. А в Германии предреволюционная ситуация, которая взорвётся так, что мало немцам не покажется. Не рой яму другому.
Добровольческая армия в России на последнем издыхании. Антон Иванович Деникин сдал командование генерал-лейтенанту Петру Врангелю и живёт сейчас в одном из пригородов Парижа.
Верховного правителя России адмирала Колчака выгнали с Урала и гонят в Сибирь и в Забайкалье.