Алексей Федорович Мерзляков (1778 - 1830) вел в шестом классе курс под названием «Красноречие», состоявший из сведений по теории словесности. Одновременно он был профессором Московского университета и пользовался известностью как литературный критик, переводчик, теоретик искусства. Он был сторонником теории подражания - требовал от искусства точного воспроизведения, как бы «передразнивания» природы, предостерегая поэта от увлечения воображением. Однажды на уроке резко критиковал стихотворение Пушкина «Зимний вечер» («Буря мглою небо кроет…»). Пушкинские образы и сравнения называл невозможными, неестественными. Один из присутствующих воспитанников (А. М. Миклашевский) хорошо запомнил, как это «бесило» Лермонтова. Но, случалось, Мерзляков приносил на урок «Кавказского пленника». Читал и плакал. Мерзляков - блестящий импровизатор. Он заражал аудиторию, приводил слушателей в восторг. Всю жизнь писал тяжеловесные оды, но чувство поэта изливал в песнях и романсах. На стихи Мерзлякова писали музыку лучшие композиторы. Эти песни и романсы звучали в салонах и в девичьих. Многие поются до сих пор. Назовем хотя бы «Среди долины ров-ныя…». Мерзляков преклонялся перед народным творчеством, в русских песнях видел «русскую правду, русскую доблесть». Слова эти находили отклики в душе Лермонтова. Мерзляков занимался с ним и дома. «Упражнений и навыков», непрерывного труда требовал он от юноши. «Молодо - зелено», - говорил ему, но верил в его призвание.
Семен Егорович Раич (1792 - 1855) был приглашен в пансион для практических упражнений воспитанников в российской словесности и главным образом в переводах. Бескорыстный, самоотверженный труженик, влюбленный в литературу, поэт, журналист и педагог. Раич переводил Вергилия, Тассо, Ариосто; прекрасно понимал стиль, чувствовал музыкальность стиха. Много занимался вопросами поэтики. Уделял особенное внимание композиции. «Нигде талант художника не обнаруживается в таком блеске, как в расположении», - утверждал он и сравнивал поэта с архитектором. Член первого общества декабристов «Союза благоденствия», он имел гражданское мужество печатать анонимно (иначе цензура не разрешила бы) в своем журнале «Галатея» стихи сосланного Полежаева. Эрудиция сочеталась в нем с восторженностью и наивностью, что давало повод ученикам над ним подшучивать.
До поступления в пансион Раич был домашним учителем будущей поэтессы Растопчиной и воспитателем Тютчева. В своих воспоминаниях отметил, что под его руководством вступил на поэтическое поприще Лермонтов.
Раич жил тут же в пансионе, в заставленной доверху книгами библиотеке. Здесь собирался и его литературный кружок, где обсуждались сочинения и переводы воспитанников. Лучшие читались потом на собраниях пансионского Общества любителей российской словесности. Оно существовало с 1799 года, и первым его председателем был Жуковский, в то время воспитанник пансиона. Общество временно прекращало свое существование и было восстановлено Раичем. Его собрания посещали московские писатели и видные лица Москвы.
С независимым гордым видом, в парике и старомодном фраке, с небрежно приколотым орденом являлся маститый поэт Иван Иванович Дмитриев (1760 - 1837). При Александре I поэт Дмитриев был министром народного просвещения. Неприятности по службе и обида на царя, не оказавшего ему должного почтения, заставили его выйти в отставку. Он доживал свой век в Москве, на покое, и его дом был одним из культурных центров города. Иван Иванович не считался ни с какими московскими обычаями и людьми, а потому слыл либералом, хотя был крепостник и идеи молодого поколения называл завиральными. Он очень любил русские песни. Хорошо был известен его «Карманный песенник», или «Собрание лучших светских и простонародных песен». У него были произведения на тему о национальной борьбе русского народа и о подвигах русских людей. Его «Ермака» и «Освобожденную Москву» Лермонтов знал наизусть и использовал в поэме «Черкесы».
Больше всего волновал пансионеров Пушкин. Каждое его новое произведение вызывало в русском обществе ожесточенную критику. Журнальные споры подхватывали воспитанники и продолжали в стенах и за стенами пансиона. Лермонтова особенно привлекали романтические поэмы. В романтической поэме в центре внимания человек. Поэмы Жуковского восходили к иноязычным источникам. Поэмы Пушкина созданы на русском материале и написаны четырехстопным ямбом, который раньше применялся только в жанрах лирических. Белинский писал, что источник романтизма - в груди человека, что романтизм не что иное, как внутренний мир души человека, сокровенная жизнь его сердца. Лермонтов - поэт-романтик, и в его творчестве сокровенная жизнь сердца не только самого поэта, но и его передовых современников.
Следующая после «Черкесов» дошедшая до нас поэма Лермонтова носит пушкинское заглавие «Кавказский пленник». Это уже новая ступень в его развитии. Лермонтов берет раннюю поэму Пушкина и перерабатывает ее.
Главный недостаток своей поэмы «Кавказский пленник» молодой Пушкин видел в слабости композиции: «…недостатки этой повести, поэмы или чего вам угодно так явны, что я долго не мог решиться ее напечатать», - писал он. Поэма состоит из двух различных, не связанных между собой частей: рассказа о пленнике и картины быта и нравов горцев, которую поэт сравнил с географической статьей или отчетом путешественника. «Черкесы, их обычаи и нравы занимают большую и лучшую часть моей повести; но все это ни с чем не связано и есть истинный hors d" ceuvre», - писал он. Но этот hors d" ceuvre, «нечто добавочное», ему всего дороже. Описание жизни Кавказа так увлекло Пушкина, что он временами забывал о своем герое. Все это было ясно ему, и он считал, что следовало бы устранить недостаток, вобрав добавочную кавказскую часть в основную, в рассказ о русском пленнике. Для этого надо «…оживить рассказ происшествиями, которые сами собою истекали бы из предметов. Черкес, пленивший моего русского, мог быть любовником молодой избавительницы моего героя - вот вам и сцены ревности, и отчаянья прерванных свиданий и проч. Мать, отец и брат могли бы иметь каждый свою роль, свой характер», - писал он Н. Н. Гнедичу в 1822 году.
Юный Лермонтов как бы продолжает работу молодого Пушкина и прежде всего переделывает композицию в том направлении, как намечал сам молодой Пушкин. Картина быта и нравов горцев перестает быть самостоятельной частью. Первую сцену, предшествующую появлению пленника, Лермонтов дает более развернуто и переносит туда кое-что из пушкинского hors d"oeuvre. Черты быта и нравов горцев входят в рассказ о пленнике. В поэме появляется новое действующее лицо, отец черкешенки, о котором упомянул Пушкин, что «оживляет рассказ происшествиями». Кроме того, Лермонтов упрощает язык. Его черкесы, расположившись «близ саклей дымных и простых», заводят разговоры «о конях удалых», «метких стрелах», «о разоренных ими селах», что им более пристало, чем высокопарные фразы о «бранных гибельных тревогах» или «о наслаждениях дикой неги», которые вкладывает в уста своих черкесов Пушкин.
Юный Лермонтов вводит жесты, позы горцев, и его описания становятся видимыми. Ведя на аркане пленника, черкес «приталкивает ногой» своего коня. А перед тем как садиться на коней, прощаясь, горцы подают друг другу руки. Все это Лермонтов наблюдал в детстве на Кавказе. Вносит он жизненные черты и в образ пленника. В то время как пушкинский во время грозы остается как бы неприкосновенным для дождя и созерцает грозу один, с горных высот, пленник Лермонтова, промокнув, дрожит от холода.
Пленник Лермонтова - милый юноша, не мрачный, не эгоистичный, не замкнутый и не загадочный, как пушкинский пленник. На его безразличие к гибели черкешенки указывали современники. В пленнике Лермонтова есть детское, трогательное. Он так горько плачет на груди у товарищей.
Тема «пленника» у Лермонтова звучит как тема ссылки. Звоном цепей оглашается тишина вечера, и этот зловещий звон невольно заставлял вспомнить о других пленниках, о ссыльных декабристах: «Они в цепях, они рабами!… Несчастные! в чужом краю!» Пленником открывается в творчестве поэта нового поколения галерея гибнущих героев. Поэма Пушкина кончается в мажоре, поэма Лермонтова - в миноре. Ее трагический конец подсказан эпохой.
Сохранив заглавие, вобрав в себя много пушкинских стихов, поэма стала все же иной - лермонтовской. И четырнадцатилетний поэт с полным правом написал на титульном листе: «Кавказский пленник. Сочинение М. Лермантова. Москва. 1828». Нарисовал горный пейзаж: мчится черкес с пленником на аркане. Картинку вклеил в рукопись. Рукопись дошла до нас и хранится в Пушкинском доме.
Познакомимся с Лермонтовым-пансионером по двум его письмам к М. А. Шан-Гирей. Одно написано перед зимними каникулами 1828 года, другое - перед летними 1829-го. Начнем читать первое, и нам послышится издалека совсем детский голос: «Милая тетенька! Зная вашу любовь ко мне, я не могу медлить, чтобы обрадовать вас: экзамен кончился и вакация началась до 8-го января, следственно она будет продолжаться 3 недели. Испытание наше продолжалось от 13-го до 20-го числа. Я вам посылаю баллы…» К письму приложена копия «Ведомости о поведении и успехах Университетского благородного пансиона воспитанника 4-го класса М. Лермонтова», сделанная его собственной рукой. У него две тройки: по закону божьему и латинскому языку; шесть четверок: по математике, истории, географии и языкам русскому, немецкому, французскому. Под ведомостью подпись: «Инспектор Павлов», а внизу пояснение Лермонтова: «4 означает высшую ступень, 0 низшую!»
Сохранилась ученическая тетрадь Лермонтова в толстом коричневом переплете с многочисленными переводами, длинными столбцами латинских, французских и немецких слов и конспектами лекций по истории. На ее страницах можем наблюдать борьбу долга благонравного ученика с вдохновением поэта.
Наверху одной из страниц крупно, размашисто написано: «Лирическая поездка». Заглавие задуманного литературного произведения зачеркнуто и под ним аккуратно выведено: «Всеобщая история. Лекция II».