4) «и, гоняче, биша их на 7-ми верстъ по леду до Суболичьского берега» — битва закончилась избиением бегущих по льду на протяжении семи верст до противоположного Суболичского берега.
Это свидетельство русского летописца очень интересно сопоставить с записью, сделанной ливонским хронистом. В «Рифмованной хронике» читаем:
1) в начале битвы было видно, как войско рыцарей, подавив стрелков, проникло в расположение русского войска, т. е. первый успех был на стороне рыцарей;
2) затем завязалась ожесточенная сеча — «был слышен звон мечей и видно было, как рассекались шлемы. С обеих сторон убитые падали на траву»;
3) «wer in der brûdere her was, die wurden ummeringet gar» — это свидетельство врага о полном окружении всех, кто находился в рядах рыцарского войска, существенным образом дополняет русские летописные источники (рис. 4).
Далее ливонская хроника сообщает, что рыцари дрались очень хорошо, но были перебиты.
Как можно видеть, описание Ледового побоища в Новгородской 1-й летописи старшего и младшего изводов в целом ряде моментов совпадает со свидетельством ливонской «Рифмованной хроники». Учитывая, что авторы этих первоисточников не только не знали друг друга, но и не были знакомы с текстами сделанных ими записей, следует исключить возможность какого-либо заимствования. Это заставляет отнестись к обоим источникам с доверием. Как же протекала битва, если сопоставить русский летописный текст с «Рифмованной хроникой» ливонского хрониста?
а) местоположение поля сражения в хронике совпадает с определением, имеющимся в летописи; отсутствие упоминания о Вороньем Камне вполне понятно, так как ливонцы, естественно, о нем не знали;
б) в обоих источниках упомянуто о первоначальном успехе, который был одержан рыцарским войском;
в) в обоих говорится в дальнейшем об ожесточенной сече, в ходе которой, видимо, успех перешел на сторону русского войска;
г) большой интерес представляет свидетельство «Рифмованной хроники» об окружении рыцарского войска; поскольку это войско было в основном конным, трудно предположить, что окружение его могло быть произведено силами только русской пехоты, гораздо вероятнее, что это было осуществлено с участием конницы, т. е. дружины Александра Ярославича, его брата Андрея и др.;
д) оба источника одинаково свидетельствуют далее о том, что немецкие рыцари дрались стойко, но были перебиты;
е) русская летопись дополняет это последнее сообщением о бегстве «чуди», т. е. пехоты рыцарского войска, и преследовании, которому она подверглась на ледяной поверхности Узмени (рис. 5).
Таким образом, при сопоставлении текста Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов с теми сведениями, которые сообщает ливонская «Рифмованная хроника», мы получаем весьма полное и достаточно достоверное описание Ледового побоища. Это описание можно только дополнить некоторыми гипотетическими соображениями.
Ни тот, ни другой источник не сообщают нам, в каком боевом порядке вступило в битву русское войско. Небольшой намек на это делает то место «Рифмованной хроники», в котором говорится о том, что было видно, как войско рыцарей проникло в ряды русских. Учитывая те боевые порядки, которые применялись русским войском в XIII–XIV вв., и приведенное свидетельство ливонского хрониста, можно предполагать, что пехота, т. е. ополченские воины, среди которых было немало добровольцев из местного населения, была построена широким флангообразным многошереножным строем. Конница, основу которой составляла новгородская княжеская дружина, судя по ходу битвы, могла быть помещена за одним из флангов, вероятнее — левым флангом, с тем, чтобы, используя свою подвижность, вступить в сражение там, где это окажется наиболее необходимым. Не исключается при этом и ее помещение не за одним, а за обоими флангами.
Окружению рыцарского войска способствовало искусно выбранное русскими военачальниками место битвы. Дело в том, что своим тылом боевой порядок русского войска почти примыкал к лесистому восточному берегу Узмени. Когда в начале битвы рыцарское войско одержало успех и прорвало боевой порядок русского войска, оно уткнулось в непроходимый для него, занесенный глубоким снегом и покрытый лесом и густым ивняком берег и вынуждено было остановиться. Утратив в ходе боя четкость своего первоначального компактного боевого построения, оно оказалось под ударами обступивших его с боков русских воинов. В это примерно время, как можно предполагать, вступила в бой русская конница. Обладая повышенной подвижностью, она могла не только охватить тот или другой фланг рыцарского войска, но и захлестнуть его тыл.
Это создавало для рыцарского войска страшную угрозу полного окружения. Первой увидела эту опасность, попав под удары дружинников, «чюдь», т. е. следовавшая за рыцарями пехота. Она обратилась в бегство и этим поставила меченосцев в еще более тяжелое положение, так как обнажила их тыл. После этого меченосцы сбились в плотную массу и утратили способность к маневру. С этого момента исход битвы был уже предрешен.
Текст ливонской «Рифмованной хроники» сообщает нам при этом интересную подробность, имеющую прямое отношение к определению места Ледового побоища.
Дело в том, что, рассказывая о кровавом побоище, которое развернулось на льду Узмени, хроника сообщает, что с обеих сторон убитые падали на траву. Как уже упоминалось выше, построившись на примыкавшей к восточному берегу Узмени полосе мелководья, русское войско оказалось среди торчащих из-под снега зарослей камыша, который упомянут в хронике как «трава». Будучи и в настоящее время весьма распространенными на мелководных местах, эти камышовые заросли, находившиеся на месте Ледового побоища (рис. 6), являются лишним доказательством того, что битва произошла именно на том участке современного Теплого озера, который определен в результате экспедиционных изысканий.
Весьма интересно в этом последнем отношении и то дополнение, которое по сравнению с цитированной выше Новгородской 1-й летописью старшего и младшего изводов содержится в тексте Софийской 1-й летописи. При описании Ледового побоища, говоря о преследовании разбитого противника «на 7 веръст по леду до Суболичьеского берега», летописец добавил: «а иных вода потопи»[99].