– Так значит? – Влас едва зубы не раскрошил, так челюсть сжал, сдерживаясь. – Сама потом себя виновать за позор.

Подхватил девку и на плечо закинул. Пока шел через богатые сени, думал спины лишится! Так царапалась бесноватая, так кулаками молотила, что едва кафтан нарядный не исполосовала.

Народу на подворье собралось множество, и все гомонят, все шепчутся. А боярышня брехливая все блажит, все рвется.

Пока Влас тащил непокорную, успел заметить, что ни Прохи, ни Ерохи на дворе нет, а стало быть, полезли за Лавром. Возок заприметил невестин, в нем уже сидела та красавица, что видел он по приезду. Сама бледная, губа румяная закушена едва не до крови.

– Лавр! Лавруша! Братец!! – Елена рвалась, кричала.

Шепотки громче стали. Вот баба одна охнула, запричитала:

– Братца жалеет, сердешная… Ить даже проститься не вышел, сиротинушка.

– Неська-ирод не пускает. Ох, как убивается, бедная. Жених-то, глянь, увозом увозит. Не иначе поколотит, – вторила первой другая бабенка. – Еленушка, голубка, ты стерпи, стерпи!

Влас шел и раздумывал, куда невесту нести? К возку? Так вырвется! Решил с собой верхами сажать.

– Сенька! – Новик проворно коня подвел и Влас вмиг в седло взобрался, усадил Елену перед собой и голову ее прижал к груди, чтобы крики ее унять.

Пока коня выводил из ворот – употел: Елена из рук рвется, народ в спину шипит и зубоскалит. Такого позора еще не стяжал Власий Сомов. С того освирепел и гнев свой излил на нее, на змеищу с глазищами.

– Уймись по-хорошему, брехунья, инако шею сверну на сторону, – Влас и сам шипел не хуже змея.

Десяток его за ним ехал в молчании и изумлении. Влас спиной чуял взгляды ратников своих, разумея, что сам он в этом циркусе вовсе не героем смотрится, а насильником.

Прижал Еленкину голову еще крепче, а сам принялся указывать:

– Вадька, опричь возка держись! Ты, Леонтий с ним. Поглядывайте там! – крикнул и порадовался, что после позора такого, его все еще слушаются. – Кешку ко мне и Василия!

Пока ратные наказы боярича выполняли, Елена извернулась и укусила Власову ладонь. Да больно так, аж до искр в глазах.

– Ах ты, гадюка! – не стерпел Влас.

– Постылый! Справился, да?! С девкой справился?! – ругалась боярышня дюже звонко. – Сбегу! Попомни! Сбегу от тебя, медведина косматая!

– Беги, дурища! – взвился Влас. – Сам бы тебя спихнул с рук, да греха на душу не хочу брать! Ты, глупая, не разумеешь, что споймают тебя и в скит! На постриг! А то и удавку на шею! Я б сам тебя удавил!

Она брови соболиные свела к переносью, взглядом огрела тяжелым и сказала в сердцах: