— Из вашего тела извлекли восемнадцать пуль. Я лично руководил операцией, — не преминул похвастаться Рихтер. — Так что, ваше излечение можно считать чудесным, а меня — чудотворцем. Немногие могут похвастаться чем-то подобным. Пули я оставил вам на память, из них получится прекрасный сувенир.

— Выбросьте, — распорядился Кувалда.

Не говорить же ему, что это далеко не первые раны, полученные Кувалдой. Да и чудесное излечение — это заслуга скорее не лейб-медика, который только и мог, что потчевать царя опием, а богатырского здоровья Кувалды.

Краснослав откинул тонкое одеяло и сел на кровати, прислушиваясь к ощущениям. Энергия теперь текла правильно и равномерно.

— Вы, похоже, не просто очнулись, но ещё и выздоровели. Феноменально! — воскликнул Рихтер.

— Я бы с удовольствием полечился ещё, но меня ждут другие дела, — сказал Краснослав. — Грушенька, где мой отец? Нужно кое-что ему сказать.

Медсестра встрепенулась, услышав своё имя.

— Афанасий Ильич сейчас на приёме у Государя, кажется, — пискнула она.

— Так. А мы где? — спросил Кувалда.

— В Зимнем, конечно же, — улыбнулся лейб-медик. — В лазарете. Государь распорядился. Он, кстати, велел, как только вы окрепнете, на аудиенцию вас проводить.

Краснослав кивнул. Император, стало быть, оценил его поступок. Значит, всё не зря. Жаль, конечно, что не удалось добить рептилоида, но даже так всё довольно неплохо обернулось.

— Я уже окреп, ведите, — произнёс Кувалда, поднимаясь с постели.

Он осмотрел себя. Раны затянулись, покрылись корочкой. Руки чесались эту самую корочку оторвать, но Краснослав держал себя в руках.

Лейб-медик посмотрел на него, одетого в длинную больничную пижаму, и покачал головой.

— Не идти же вам на аудиенцию в таком виде, — сказал он. — Груня, распорядитесь. И доложите слугам.

Аграфена выпорхнула из палаты, вскоре вернулась с роскошным парадным мундиром, похожим на гусарский.

— Ваш папенька сказал этот привезти, — сказала она.

Рихтер деликатно отвернулся.

Мундир был сшит на Славика, по меркам, которые уже устарели, и если в штаны Краснослав кое-как сумел втиснуться, то верхняя одежда просто не сходилась на широкой груди. Он тут же оставил попытки и бросил мундир на кровать.

— Больше ничего нет? — спросил Краснослав.