Он нажал на красную кнопку, не останавливаясь на лишние раздумья, и подпространственная аннигиляторная пушка изрыгнула комок багрово-красной энергии, начавший поглощать всё на своём пути. Всё, чего касалась эта неведомая энергия, исчезало бесследно, и чем больше в нём исчезало, тем больше этот комок становился.

Корабль потянуло вслед за ним, и даже на полном форсаже двигатели не сумели справиться с притяжением подпространства.

Капитан Кувалда с улыбкой глядел, как исчез в прожорливом чреве титан рептилоидов, а потом и его корвет затянуло вслед за титаном. Последнее, что услышал Краснослав — празднование победы в зашумлённом эфире, а затем всё исчезло.

— Господин! Господин! Он очнулся! — голос, определённо женский.

Звуки шагов, одни лёгкие и почти невесомые, цокающие каблучками, и другие, тяжёлое буханье подкованных сапог, под которыми скрипит паркет.

Пахнет спиртом и касторкой, душно. Хочется больше воздуха.

— Где я?..

Глаза почти получилось разлепить, солнечные лучи ласково гладят его по лицу. Всё кажется каким-то неправильным и неестественным.

Краснослав Кувалда, пилот Империи, открыл глаза и окинул комнату проницательным взглядом. Белые стены, белая постель. Окно закрыто полупрозрачной шторкой. Тощие руки лежат поверх одеяла, и совсем нет сил даже приподнять их.

Он попытался напрячь внутреннее зрение, доступное каждому славяноруссу. Веды могли бы подсказать ему, что произошло, но голограммы Древних только мелькнули на пару секунд и исчезли. Капитан Кувалда неверящим взглядом уставился на свои ладони. Вернее, на чужие ладони, ведь эти тонкие, почти детские пальцы никак не могли принадлежать воину Империи Славяноруссов. Похоже, произошло что-то непоправимое, и Оружие Возмездия сработало не так, как предполагали учёные…

— Сын! — громоподобный голос оглушил даже его. — Сын! Ты очнулся!

В комнату широким шагом вошёл высокий мужчина. Смутное ощущение узнавания и родственной связи, в памяти Краснослава, выросшего в интернате для кадетов, неожиданно стали всплывать образы, как этот мужчина держит его маленького на коленях, дарит машинки на Рождество, учит драться.

— Господин! Он ещё слишком слаб! — следом за мужчиной семенила девушка в коротком белом халатике медсестры.

Насчёт неё память ничего не могла подсказать, но вид молочно-белой груди, выпрыгивающей из глубокого декольте, едва не ввёл воина Империи в искушение.

Медсестра присела на кровать рядом с ним и наклонилась поправить ему компресс, словно специально дразня Краснослава видом роскошной груди.

— Он мой сын, Аграфена. Он не может быть слабым, — отрезал мужчина.

Отец сложил руки на груди, возвышаясь над ним, будто скала. Он и выглядел подобающе, грубые черты лица, словно вырубленные из камня, широкие плечи, густые светлые волосы. Одет он был в жилет и брюки, из кармана жилета свисала золотая цепочка.

— Где я?.. — повторил свой вопрос капитан.

Голос прозвучал тихо и сипло, но даже так он услышал, что звук этого голоса ему незнаком.

— Что? — опешил отец.