Ремень привычно взялся враспор. Приклад впечатался в плечо. Его все еще не видят. А вот это зря. Расстояние такое, что можно добросить камнем, на что же в этом случае способна пуля, выпущенная из нарезного ствола. Руки трясет от бьющего через край адреналина, ствол ходит ходуном. Все. Дольше тянуть нельзя. Еще немного – и кто-нибудь обязательно его заметит.

Выстрел! Пуля ударила настолько удачно, что, пройдя насквозь одного, сразила и второго. И как видно, попадание вышло качественным. Сместившись в сторону, чтобы пороховое облако не загораживало обзор, он увидел двоих валяющихся на земле. Один неподвижен, второй выгнулся дугой и сучит ногами. Впрочем, ничего удивительного, для штуцера это стрельба в упор.

А вот дальше все сложилось не столь удачно. Трое оставшихся горцев не растерялись и бросились врассыпную, оставив в покое девушку. Они успели привязать ее руки ко вбитым в землю кольям. Удалось ли им большее, ему было не понять, а выяснять попросту некогда.

Выстрел! Он не стал целиться в бегущего и дождался, когда тот остановится, чтобы подобрать ружье. Однако, даже несмотря на это, стрелял поспешно и, как следствие, – промахнулся. Впрочем, возможно, все дело в клятом адреналине и серьезных физических нагрузках. Как бы он ни переключался, какой бы ясной ни была сейчас его голова, силы тела небезграничны, и досталось ему сегодня полной мерой.

Штуцер упал на землю. Сергей сместился в сторону стелющимся шагом. Такая походка вырабатывается при длительной практике хождения по лесам. А у него практики было хоть отбавляй что в прежней жизни, что в этой. Послышались ответные выстрелы. Одна пуля прожужжала рядом, другая с глухим стуком ударила в ствол дерева. Куда улетела третья, непонятно.

Плавное и выверенное многими тренировками движение, и второй штуцер из-за спины переместился в руки. Ремень сам собой встал враспор. Сергей упал на колено и поймал в прицел парня, спешно взводящего курок пистолета. Времени нет. Противников все еще много, и нужно стрелять как можно быстрее. Вот только однажды он уже промахнулся со смешной дистанции.

Выстрел. Абрек рухнул как подрубленный, без единого лишнего движения. Есть примета, что если сбитый автомобилем человек теряет обувь, то это гарантированный труп. Шейранову не раз доводилось видеть подобные падения в обеих своих жизнях, а потому он мог утверждать с большой долей вероятности, что этому не поможет никакая медицина. Вот и пригодилась лишняя пятикилограммовая тяжесть, которую он пер на своем горбу в этом невероятном забеге.

Двое оставшихся выстрелили в него по разу из пистолетов и, промахнувшись, ринулись на него с клинками наперевес. Как видно, они очень быстро сообразили, что перед ними только один противник. А еще до них дошло, что он в отличие от них куда лучший стрелок. Так что втягиваться в перестрелку им невыгодно. Трое их товарищей, сраженных меткими выстрелами, были хорошим тому подтверждением.

В принципе, если бы не их решительные действия, Сергей и впрямь не планировал сходиться накоротке. Он не страдал недугом самоуверенности в тяжелой форме и прекрасно отдавал себе отчет, что сражаться врукопашную для него крайне нежелательно. А вот в перестрелке у него были неплохие шансы. Он даже не так опасался того, что его могут обойти. Благодаря беспилотнику и его инфракрасному сканеру Антон вовремя предупредил бы его о грозящей опасности с флангов.

Вот только сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Горцы, справедливо полагая, что у него остался максимум еще один выстрел, решили сойтись грудь в грудь. Ну да. Все так. Не привыкли здесь себя вот так перегружать огнестрельным оружием, как это делает Темляков-Шейранов. А последний никак не научится доверять холодному оружию, а потому подпоручик вскинул руку с двуствольным пистолетом и выстрелил.

Пуля прошла мимо. Вернее, он должен был поразить цель, но горец в последний момент, словно что-то почувствовав или попросту ожидая выстрела, рванулся в сторону, уйдя с линии прицеливания. А вот второго выстрела он не ожидал. Сергей даже увидел, как пуля ударила ему точно в грудь, взбив черкеску.

От следующего абрека пришлось уворачиваться, потому что извлечь пистолет и изготовить его к выстрелу Темляков попросту не успевал. Шашка с завораживающим свистом пролетела, обдав лицо легким ветерком. Мгновение – и сверкнувшая серебристая молния вздыбила землю, врезавшись в нее со всего маху. Как ему удалось увернуться, он так и не понял. Да он вообще в этот момент ни о чем не думал, тело действовало само по себе.

Промахнувшись, горец тут же нанес боковой рубящий удар. И не отскочи Сергей за дерево, ему бы не жить. Ствол тонкий, в обхват ладоней, но он встал надежной преградой на пути клинка, глубоко увязшего в нем. Противник не стал терять время и высвобождать шашку. Оставив ее в покое, он выхватил кинжал и бросился в атаку.

Однако как бы ни был он быстр, Сергею все же достало времени, чтобы выхватить из-за пояса пистолет и взвести курок. Ствол гладкий, причем один. Впрочем, и расстояние между ними не больше трех шагов, промахнуться практически нереально. Однако именно эта близость и сыграла на руку абреку, который вновь ринулся в атаку. На этот раз правую руку Темлякова ожгло болью. К счастью, это оказалась только царапина, а потому Сергей не выронил пистолет и нажал на спуск.

В этот момент ствол уперся в живот нападавшего, так что ни о каком промахе не могло быть и речи. Сраженный горец рухнул как подкошенный. Ни стона, ни вздоха, ни хрипа. Ничего. Просто упал и замер без движения.

Вот только перевести дух у Темлякова не получилось. Антон уже давно кричал об опасности, но, увлеченный схваткой, он его попросту не слышал. Зато сразу ощутил взорвавшееся болью левое плечо. Боль была настолько сильной, что взгляд тут же заволокло туманом. Правда, длилось это недолго.

Шейранов даже не подозревал, что способен на такое. Впрочем, несмотря на большую практику, он все еще продолжал познавать особенности своего симбиоза с подопечным. Порой это происходило совершенно случайно, как, например, сейчас. Болевой шок был настолько сильным, что сознание Темлякова затуманилось и отправилось в небытие. Иными словами, он это самое сознание попросту потерял.

А вот Шейранов не только оставался при памяти, но вдобавок ко всему еще и не ощущал боли. Правда, был в этом и немалый минус. Он вообще не чувствовал тела Темлякова, как это бывает при местном наркозе. Однако он не утратил возможности им управлять. Конечно, не так эффективно, как раньше, но вполне терпимо.

Рука опустилась на пояс и вырвала тульский пистолет, одновременно взводя курок. Несомненным плюсом перед кремневыми пистолетами было то, что новым куркам не требовалось иметь столь мощную пружину, а потому можно управиться даже большим пальцем.

Выстрел, конечно же, прошел мимо. Оно и до лучника не меньше тридцати метров, и стрелять пришлось навскидку, да и бесчувственная рука не больно-то способствовала точности стрельбы. Но польза от этого все же была. Опередив лучника всего лишь на долю секунды, он заставил его дернуться, в результате чего пущенная абреком стрела прошуршала в стороне от Шейранова. Мало ли что он боли не чувствует, можно ведь получить ранение и несовместимое с жизнью.