– Спасибо! Ты хочешь сказать, что в моментах нашей интимной близости тебя что-то не устраивает?

– В общем-то, да… – немного поразмышляв, согласился он. – Меня не устраивает их маленькое количество. И еще то, что от них не рождаются дети.

– Ишь ты! – удивилась Анюта, внимательно глядя на него. – Какое у тебя сегодня настроение… Лирическое…

– Ты прости, – Левицкий огорченно взял ее за руку. – Я сегодня такой раздраженный… Ничего не клеится.

– Ну, так я о том же! Я раздобыла тебе потрясающие факты! После них все склеится!

– А тебе не показалось, что этот Григорий Ледовских – обыкновенный болтун? На каждый вопрос у него есть ответ. По-моему, правдив он был как раз на допросе у следователя. И только!

– Не понимаю! – она огорченно всплеснула руками. – Что за упрямство! Ты не принимаешь раздобытые мною факты только потому, что они раздобыты мною! Мною! Человеком, который не имеет никаких причин лгать тебе!

– Все не так! – он мягко улыбнулся, погладил ее по плечу. – Я не принимаю раздобытые тобой факты только потому, что ты не профессионал. Ты не можешь уловить суть этого расследования.

– И в чем она?

– А в том, что по отдельности каждый из этих шести случаев может иметь очень убедительные объяснения. У профессора Мордовских есть сын, который мечтает разменять родительскую квартиру. Этот сын пьет, увлекается сектами и знает историю алхимии. У Балитоевой есть ревнивый муж, с которым она была вынуждена развестись. Этот тип вообще мог написать все что угодно, поскольку он неадекватен. Александров – глава комиссии по земельному законодательству. От его подписи зависят миллионные дела. Его пытаются подкупить, запугать, он уверен, что и жену сбили не случайно. Есть еще Катаев, умирающий от лейкемии. В прошлом бандит. Надо полагать, у него много врагов. Когда он узнал о письме, то сказал жене, что за все уже расплатился. Мы еще не проверяли старуху Полятыкину, умершую от сердечной недостаточности, но я не удивлюсь, если узнаю, что ее квартиру унаследовал какой-нибудь неприятный тип. Может, даже разводящий змей на продажу.

– Такой шорох из-за квартиры!

– Квартира Полятыкиной стоит не меньше ста тысяч долларов! Анюта, у нас убивают за сто долларов! Ты страшно далека от народа, как я погляжу.

– Да! Почти олигарх!

Он засмеялся.

– Теперь твой Ледовских…

– Он такой же мой, как и твой!

– Теперь наш Ледовских. Были и у него свои секреты. Имелись какие-то деньги, может быть, предметы искусства, иконы. Может быть, кто-то его ограбил. Мы теперь уже не узнаем, в чем там было дело, поскольку он не заявил в милицию. Отдельный вопрос – почему. Возможно, была какая-то женщина, которую теперь его брат может обвинять в чем угодно. Но для меня она ничем не отличается от бешеного Артура или сектанта Мордовских. Нет, здесь какая-то другая вещь запрятана…

«Письмо – часть какого-то плана, – вспомнила она слова убитого художника, процитированные его братом. – Он считал, что так готовят чью-то смерть…»

– Тебе не приходило в голову, – сказала Анюта вслух, – что вся эта история – такая куча-мала? В ней спрятано что-то. И спрятано очень хитро.

Левицкий еле заметно поморщился. Их машина по-прежнему стояла у самой проходной. Почти все сотрудники уже прошли мимо, делая вид, что не смотрят в его сторону. Теперь из огромных резных дверей вышел сам генерал. Лицо у него было недовольное. «Иди к черту!» – мысленно сказал генералу Левицкий. Анюта осторожно пихнула его в плечо.