Курьер от хромого бога

Стройные ряды пышных кустов, усыпанных мелкими серо-фиолетовыми цветами, простирались до самого горизонта и утопали в багрянце заката. Негромко стрекотали невидимые цикады, словно мурлыкали на ухо нежную колыбельную. Лёгкий ветерок окутывал сладким ароматом лаванды, теплом летнего вечера и сказочной атмосферой Прованса. Тихо, умиротворенно, хорошо…

Внезапно вся идиллия была нарушена треском, щелчками и осыпалась, словно карточный домик.  В спину ударил порыв ветра. Раскалённый, опаляющий, злой. Женя испуганно оглянулась: поле, прекрасное ещё минуту назад, было объято огнём. Он неумолимо надвигался, гудел и плевался искрами, оставляя после себя чёрную выжженную землю, пепел и уродливые остовы некогда благоухающих кустов. Лавандовые веточки корчились в пламени, дрожали и как будто тянулись к ней в отчаянии и безмолвной мольбе. Вместо дивного аромата в нос забивался отвратительный запах горелой плоти. Развернувшись, Женя побежала. Но чем быстрее она мчалась, тем сильнее опаляло спину жарким дыханием разбушевавшейся стихии.

– Помогите! – прокричала она. – Я здесь!

Глаза слезились от едкого дыма, каждый новый вдох давался всё труднее. Женя упорно неслась вперёд, закрыв рукавом лицо, но лавандовые ряды всё также тянулись к горизонту.

– Помогите! Помогите!

– Хватит орать! Весь дом перебудишь! – врезался в сознание знакомый голос. – Того и гляди, соседи участкового вызовут! Вставай давай, тебе на работу пора.

Раздался звук льющейся из крана воды, а затем наполненный чайник с грохотом опустился на электрическую конфорку.

– Вставай, говорю. И на завтрак сегодня никаких яиц, у меня от них чакры тускнеют. А после тебя на кухне и так энергетика тяжелая… – заворчал дядя Костя.

Женя дождалась, пока он выйдет за дверь, и только потом распахнула глаза. Сердце колотилось, перед взором по-прежнему мелькали страшные картины мёртвого обгоревшего поля и надвигающейся стены огня, но она не произнесла ни звука, пока дребезжание дядиного голоса не стихло в коридоре. Затем она перекатилась, уткнулась лицом в подушку и еле слышно застонала, давая выход скопившемуся в груди едкому ужасу. На кухне витал сладковатый аромат лаванды, прямо как во сне. Дядя вчера разложил на подоконнике бледно-лиловые веточки для своих травяных саше, так что за ночь вся кухня пропиталась приторным запахом, но он теперь вызывал лишь тошноту.

В ванной Женя умылась ледяной водой в попытке смыть отголоски ночного кошмара. В зеркале над раковиной отражалось её побледневшее лицо, в золотисто-карих глазах по-прежнему стоял испуг. Тёмно-рыжие волосы сбились в воронье гнездо – верный признак того, что она беспокойно вертелась в постели.

Она наспех привела себя в порядок, собралась, подхватила сумку и выскочила в прихожую, где едва не налетела на дядю Костю. Стоя перед трельяжем, он тщательно причесывал  жидкую бородку полированным деревянным гребнем и умащивал её пахучим косметическим средством. Из-под короткого синего халата, расшитого золотыми звёздами, словно мантия звездочёта, торчали мосластые колени.

– Мне сегодня пораньше нужно, – опередила она поток недовольных вопросов. – Максим написал, что заболел, а нам партию новых книг привезти должны. Нужно принять, проверить всё, накладные подписать…

Она тараторила, торопливо застёгивая ремешки на стоптанных босоножках. Понимала, что как только замолчит, на неё обрушится поток нравоучений и наставлений. На самом деле никакой Максим с утра, конечно, не писал, но ей просто необходимо было вырваться из удушающей атмосферы их квартиры. Женя знала каждое слово, что дядя Костя мог ей сказать. Ведь именно так проходило одно утро за другим: иван-чай без сахара, без лимона… овсянка на воде… изредка по одному варёному всмятку яйцу… разговоры о балансе души и тела, гармонии со вселенной… и список заданий на день – когда прийти, что купить, где прибрать.

Женя выскочила на лестничную площадку, лифт ждать не стала – ринулась вниз по лестнице. Восьмой этаж, ну и что! Небольшая разминка с утра гораздо полезнее осточертевших разглагольствований.

– Проси сверхурочные! – донеслось ей вслед. – Не забудь! Вечно тебе за этого Максима перерабатывать приходится!

Помимо наставлений моральных, дядя Костя не забывал и о материальных ценностях. Да и как тут было забыть? Работа дяди – частная магическая практика, как он сам гордо её именовал – приносила мало денег, так что они едва сводили концы с концами. Возможно из-за этого, а может из-за природной скаредности опекуна Женя с детства не видела ни копейки карманных денег. Когда поступила в институт, а позже устроилась на работу, стипендию и зарплату также полагалось отдавать дяде Косте. Естественно, на расходы она получала намного меньше, чем приносила.