— В длинном доме! — воскликнул Уорвик. — Господи, но как вы-то туда попали? Мне пришлось прожить в деревне три месяца, прежде чем мне дали хотя бы посмотреть на него.

Джоб беспокойно засопел. Он не был готов к таким вопросам. Ему очень хорошо было известно о табу, наложенном на длинные дома, и как раз там-то и начались все неприятности.

— Ну, когда я в первый раз попал туда, — сказал он, — я увидел у нескольких стариков на шее похожие украшения и спросил, есть ли у них еще. Был там один старый перец, который бывал в Каирипи и говорил немного на полицейском жаргоне, так что мы более-менее поняли друг друга. Сначала они все увиливали и ничего не говорили, но я их уломал. У меня с собой было кое-что на продажу, и я им роздал, чтобы умаслить. Потом однажды он привел меня в длинный дом и показал мне, что они там прячут. В большой тайне. Было очень опасно. Этот большой самородок — кажется, очень лакомый кусочек — был спрятан под листьями и перьями.

— Они объяснили, почему дорожат им? — спросил Уорвик.

— Кажется, они думают, что этот кусок похож на крокодила. Он необработан. Они не трогали его. Но сходство и впрямь есть.

— Может, это родовой тотем? — предположил Найал.

— Возможно, — сказал Уорвик. — Что-то в этом роде. Наверное, все началось с крокодила. Может быть, его нашел колдун и сотворил с ним какое-нибудь волшебство, а потом постепенно все стали верить, что сам металл — золото — обладает некой силой. — Он повернулся к Джобу. — Вы пытались что-нибудь вынести оттуда?

Джоб воспрянул духом. Все шло хорошо. Этот Уорвик не узнал его. И они заинтересовались, даже загорелись. Пришла пора открыть карты. Дело того стоило.

— Я пытался выменять золото на свой товар, но у них ничего не было. Старик дал мне эти украшения за табак! Но когда остальные узнали об этом, они слегка разволновались, и мне пришлось удрать. Один из них пустил в меня стрелу.

Джоб выставил на обозрение тыльную сторону руки. Тонкую, почти женскую кожу пересекал небольшой красный шрам.

Он сразу же понял, что дал маху. Уорвик посмотрел на него, слегка прищурив глаза, потом переглянулся с Найалом. На минуту наступила полная тишина, слышалось только сопение Джоба. Затем Уорвик осторожно положил два золотых полумесяца на стол.

— Мы обговорим все это, мистер Джоб, и позже дадим вам знать. Но… — он помолчал, — …не хочу вселять в вас надежду.

Найал кивнул и ничего не сказал.

Переводя взгляд с одного на другою, Джоб заметил легкую тень удовлетворения на их лицах.

— Вот как? А в чем дело? — громко сказал он.

Уорвик не смотрел на него. Голос его звучал мягко и устало.

— Из сказанного вами, мистер Джоб, ясно, что это золото представляет особую ценность для жителей Эолы. То, что они хранят его в длинном доме, означает, что оно имеет для них обрядовое, самое что ни на есть священное значение. Они не продали его вам, они его вам не подарили. — Он умолк и пожал плечами. — То, что вы цените его по другой причине, не дает вам права на него.

Джоб побагровел. Слова застряли у него в горле. На мгновение страх возможной потери золота отошел на второй план. Он взбесился, услышав, как этот белый человек рассуждает о правах туземцев.

Уорвик посмотрел на него пронизывающим взглядом. На этот раз в глазах его читалось любопытство. Он вспоминает, решил Джоб. Все всплывет. Он переменил тон, улыбнулся и проговорил медоточивым голосом:

— Кажется, мы не всегда поднимали такой переполох из-за того, что ценят эти туземцы.