За страшными стенами, как ни странно, была красота: сад с незнакомыми деревьями, а посреди него – широкая лестница из белого камня. Генри думал, что, если вообще не будет передвигать ногами, посланникам быстро надоест тащить его по лестнице. Но они так рвались наверх, что Генри за собой утянули в два счета и остановились только шестьдесят две белоснежные ступени спустя.

– Вот он, дворец, – благоговейно сказал один. – Красота-то какая. Повидал его, и помирать можно.

Генри вяло поднял голову. Огромное здание из светлого камня казалось легким, будто вырезанным из бумаги: со всеми башнями и колоннами, завитушками и фигурами странных зверей на крыше. Два стражника сидели по обе стороны двери и дремали, повесив голову на грудь. Принц ткнул одного ногой, и оба сразу вскочили, схватившись за мечи.

– Открывайте двери, – велел принц.

– Ваше высочество? – пробормотал один. – А почему вы снаружи? И кто это с вами? В списке дел у нас ничего такого нет, да и закат скоро.

– Забудьте про список! – рявкнул принц. – Вот это Сердце волшебства, ясно вам?

Они посмотрели на сумку у него в руках, глупо моргая.

– Мне надо спросить начальника первой охраны, – неуверенно сказал один.

Принц вздохнул. За следующую минуту еще две монеты перекочевали от него к стражникам, двери распахнулись, а изнутри пахнуло чем-то старым: не то пылью, не то сухими цветами.

– Самый счастливый день в моей жизни, – прошептал один посланник другому.

Генри с ними точно не согласился бы. Створки двери упирались в обитый блестящим красноватым металлом порог, и Генри понял, что именно про него и говорил отец: «Как только переступишь его – будущее наступит, что бы ты ни делал». Он замычал, упираясь, но посланники просто втащили его за собой, как мешок с камнями.

И его нога пересекла порог. Генри всем телом почувствовал, как захлопнулись у него за спиной двери, – тяжелый одинокий звук, – а потом наступившую тишину прорезал мягкий голос:

– Добро пожаловать во дворец, господа!

Перед ними стоял человек в самой нелепой одежде, какую Генри приходилось видеть: короткие пышные штаны, под ними – еще одни, но только облегающие, ярко-желтые и перевязанные лентами, сверху – что-то вроде куртки с вышивкой и кружевным воротником, на шее – золотые цепочки, на ногах – туфли с бантами. Если бы он в таком виде вышел на охоту, его бы задрал первый же хищник, потому что ни бежать, ни стрелять он бы точно не смог.

Человек поклонился, разведя руки в стороны и поглядывая на принца блестящими, как у воробья, глазами:

– Ваше высочество! Какое счастье вас видеть! А это кто у нас? Неужто Агата? Ах, милое дитя, вы живы! Какая услада для глаз! Приветствую и вас, господа посланники! Уверен, вас не разочарует великолепие…

– Достаточно, Уилфред, – перебил принц. – Отведите нас к отцу.

– Я вижу, что вы и ваши друзья устали с дороги, и закат близко. Его величеству нездоровится, да и не стоит ему так волноваться на ночь глядя, и…

– Дело не терпит отлагательств. – Принц обогнул его и пошел вперед по коридору.

Уилфред застыл с таким потрясенным лицом, будто на глазах у него произошло что-то ужасное.