– В любой момент маджахи могут попытаться захватить источник или явятся Нанджи, чтобы украсть наших женщин, – сказал Каваль Джардиру, когда мальчики подошли к нему после нападения. – Мы должны всегда быть готовы убить или быть убитыми.
– Ненавижу это место, – со слезами на глазах простонал Аббан, когда наставник ушел. – Скорей бы Ущерб! Можно будет вернуться домой к матери и сестрам, хоть ненадолго.
Джардир покачал головой:
– Он прав. Ослабишь бдительность хотя бы на мгновение, и тебе не жить. – Он сжал кулак. – Так было с моим отцом, но со мной так не будет.
Когда наставники уходили, мальчики продолжали тренироваться под присмотром старших ребят, которые были скоры на расправу не меньше, чем даль’шарумы.
– Сгибай колени при повороте, крыса, – зарычал Хасик на Джардира во время сложного шарукина. И пнул его под колени.
Джардир упал в пыль.
– Верблюжий ублюдок не может даже повернуться! – со смехом крикнул Хасик остальным. Он все еще присвистывал сквозь дырку на месте выбитого Кераном зуба.
Джардир зарычал и бросился на старшего. Он должен подчиняться дама и даль’шарумам, но Хасик всего лишь най’шарум, и Джардир не потерпит, чтобы его отца оскорбляло подобное ничтожество.
Но Хасик был на пять лет старше, и скоро ему предстояло расстаться с бидо. Он был намного крупнее Джардира и годами практиковался в смертоносном искусстве рукопашного боя. Он схватил запястье Джардира, выкрутил, дернул руку, развернулся и врезал локтем по руке.
Джардир услышал хруст и увидел кость, пропоровшую кожу. Он даже успел испугаться, прежде чем его захлестнула боль.
И он заорал.
Хасик зажал Джардиру рот и притянул его к себе.
– Еще раз подойдешь ко мне, верблюжий ублюдок, и тебе не жить, – пообещал он.
Аббан подлез под здоровую руку Джардира и отволок его в шатер дама’тинг на дальнем конце учебной площадки. Шатер открылся перед ними, как будто их ждали. Высокая женщина в белом с головы до пят держала полог, видны были только ее руки и глаза. Она указала на стол в шатре, и Аббан поспешно уложил на него Джардира – рядом с девочкой, одетой в белое, как и дама’тинг. Но прелестное личико девочки было открыто.
Дама’тинг не говорят с най’шарумами.
Уложив Джардира, Аббан низко поклонился. Дама’тинг кивнула на полог, и Аббан поспешно выбежал, едва не упав. Говорят, дама’тинг видят будущее и знают, как мужчина умрет, едва взглянув на него.
Женщина скользнула к Джардиру – размытое белое пятно перед затуманенным от боли взором. Он не понял, молода она или стара, красива или уродлива, сурова или добра. Она казалась выше столь ничтожных понятий, ее преданность Эвераму затмевала заботы смертных.
Девочка взяла палочку, много раз обернутую белой тканью, положила в рот Джардиру и ласково нажала ему на подбородок. Джардир понял и закусил.
– Даль’шарумы приветствуют боль, – прошептала девочка, когда дама’тинг подошла к столу, чтобы собрать инструменты.