Не хотелось даже думать о том, что случится, если он все неправильно понял! Да и не было времени. Ночь шла и шла, и если тут, в лесу, не было слышно петушиных голосов, то это не имело ровно никакого значения. Они ведь все равно пели, эти петухи, и, наверное, время их третьего крика уже приближалось!

– Вон холм! – показала Ольга Владимировна, и Серега увидел впереди лысую возвышенность – и разлапистый пень посреди.

– Где Малинка? – спросила Ольга Владимировна, вглядываясь в белесый лунный полумрак.

– Пойдемте, – сказал Серега, – надо идти.

Они вышли из машины и поспешно поднялись на холм.

«А если это не то дерево?! – вдруг ужаснулся Серега. – Может, это береза?! И надо искать другой холм?! А где его искать? Успеем ли мы? Или они нас перехватят на дороге, и тогда мой отец… и Малинка свою маму… они превратят нас в таких же чудовищ?!»

Задыхаясь от быстрой ходьбы, он упал на колени рядом с пнем и принялся тупо осматривать его кору, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что это осина.

Как будто он смог бы отличить кору осины от коры дуба!

И вдруг… вдруг Серега заметил тонкий-претонкий прутик, торчавший из голого старого корня, вспучившегося из-под земли. Это был молодой побег, а на нем кое-где трепетали крошечные бледно-зеленые листочки, в лунном свете похожие на серебристые монетки.

Осина! Он узнал ее листья. А этот побег – наследок осины… может, чадо ее от седьмого колена… вернее, корня!

Серега поднялся и достал из кармана бумагу с пророчеством.

– Слушайте, Ольга Владимировна, – сказал он. – Вы должны мне помочь. Вы должны мне подсказывать слова… вот отсюда и до самого начала.

Он подал ей заветную бумагу, изрядно скомканную, отчеркнув ногтем конец проклятия.

– Что это?! – ошеломленно прошептала Ольга Владимировна. – Я видела эту бумагу у своего бывшего мужа! Он страшный человек! Я убежала от него через год после свадьбы и с тех пор видела только раз, когда он появился у меня на работе и попросил перевести какой-то ужасный текст. Я так испугалась, что он решил вернуться, что быстренько исполнила его просьбу – и он снова исчез. Откуда это у тебя?!

– Пожалуйста! – жалобно попросил Серега. – Прочитайте!

– Не буду! – Ольга Владимировна отшвырнула бумагу. – Где моя…

Она, видимо, хотела спросить «Где моя дочь?» – но онемела.

Можно было, конечно, онеметь при виде рыжей собачьей головы, которая стремительно приблизилась, приветственно тявкнула, глядя на Серегу, а потом схватила зубами листок и подала Ольге Владимировне.

Женщина тихонечко застонала – и послушно взяла бумагу.

Голова пристально смотрела на нее, перекатывая в пасти негромкое, но весьма угрожающее рычание.