Уже вылезая из кабины, заметил какой-то листок, заткнутый под ветровое стекло.
Взглянул на него – и аж голова закружилась, такая мутная невнятица предстала перед глазами:
«
Серега углядел в этой сумятице парочку знакомых слов: насчет наследка и чада колена седьмого, – но сейчас было не до расшифровок какой-то ерунды, сейчас его терзало беспокойство: где папа?!
Он отшвырнул бумажку на дорогу.
– Может, твой отец успел выскочить из машины и ищет дорогу к нам? – предположил Валентин, подходя с Гаврюшей на руках.
Голова лизнула его в щеку и тихонько завыла.
– А может, он спрыгнул неудачно, ногу сломал и лежит где-нибудь беспомощный? – всхлипнул Серега. – Я пойду посмотрю! Надо его найти!
Гаврюша взвыл громче.
– Что? – спросил Валентин, глядя в глаза головы, словно в глаза человека. – Что с ним, ты знаешь? Он…
Валентин осекся.
Серега понял, что Валентин хотел спросить: «Он погиб?» – но не решился.
– Нет, папа жив! – закричал Серега сквозь слезы. – Скажи, Гаврюша, он жив?!
Гаврюша закрыл глаза, продолжая тихонько подвывать.
– Слушай… – Валентин, одной рукой прижимая к себе голову пса, другой осторожно обнял Серегу. – Сейчас надо собраться с силами. Чтобы помочь твоему отцу, мы должны быть сильными, понимаешь? Надо подумать, что с ним могло произойти. Я больше всего боюсь, что этот, – он мотнул головой в сторону серого праха, – успел его ранить. Ты понимаешь, что это значит?
– Ты думаешь, мой отец стал… – Серега не смог выговорить. – Нет, с моим папой этого не могло произойти! Не могло!
– А с Малинкой могло? – тихо сказал Валентин.
– Она была уже мертвая! Понимаешь? Ее монах оживил, а потому она…
– А может, и нет, – перебил Валентин. – Помнишь, ты рассказывал, что Малинка слышала наш разговор, она знала твое имя? Она тогда была жива, но без сознания! Может, даже в коме. Но живая! А монах ее просто подтолкнул к жизни. Но потом ее поцарапал кто-то из коридорных обитателей. А они уж точно упыри! И монах тебе сказал, что против этого перечеса ничто не поможет! Малинка именно после этой царапины стала такой страшной! И если твоего отца ранил упырь, то и он… Я, конечно, во всей этой мистике мало разбираюсь, но… давай надеяться на лучшее, а предполагать худшее, понимаешь?
Серега вздохнул.