— А что будет с рекламной кампанией? — в панике спросила я.

— Не будет никакой кампании. Предложение ведь сделали тебе, а тебя больше нет. Зато Никке повезет. Благодаря тебе он прославится. А генетические исследования… никуда не денутся. Будут новые рекламные кампании. Это только начало, Эрика.

Но не для меня. Моя Смерть оставил меня. Я больше не существую, я не вернусь обратно. Импульсивное решение, шаг вниз — и дороги назад нет. Смерть прочитал мои мысли:

— Хочешь знать, что будет с тобой? Мы думали об этом. Дискутировали. Я высказал свое мнение. Не стану скрывать: большинство хотело, чтобы твою душу навсегда заточили во флаконе. Клон, конечно, защищал тебя. После моего визита в студию Никке он запаниковал, хотя и притворялся, что все в порядке. Я же говорил тебе, он довольно талантливый актер. В конце концов мы решили привлечь третейского судью. И обратились к Иуде.

— К Иуде?

— Помнишь, в Библии сказано, что последние станут первыми? Иуда был последним, зато самым милосердным судьей. Он один может судить и живых, и мертвых. Кто способен рассудить лучше, чем грешник, получивший прощение? «Я знаю, каково решать, кому жить, а кому умереть, — сказал он, когда мы спросили его о тебе. — Я знаю, каково это — совершать преступление, даже если ты считаешь, что содеянное пойдет кому-то во благо. А потом быть осужденным всем миром как предатель». Именно ему пришло в голову гениальное решение. Тебе дадут второй шанс, Эрика. В конце концов, ты всего-навсего слабый человек. Но тебе придется научиться любить. Ту, что подарит тебе жизнь, твою мать. Это будет нелегко, но ты должна стать примерной дочерью. Удачи тебе. Мы с тобой еще увидимся. А вот его ты больше не увидишь. Я приберегу это удовольствие для себя. Он по-настоящему любил тебя, Эрика. Любил такой, какая ты есть. А любил ли тебя Том — ты узнаешь сама.

Смерть поднял косу и занес ее над моим голосом. Услышав, как лопнула струна, я успела подумать, что так и не узнала, какого цвета моя душа. Линия жизни перерезана, Эрика. Одним ударом косы. Я снова падала и падала, пока свободный полет вдруг не прекратился. Перед моими глазами закрутился калейдоскоп цветов. Меня, словно на крыльях, несло вперед, и вдруг я оказалась в узком тесном пространстве и плюхнулась на что-то мягкое. Вокруг меня сжимались кровавые стенки, а я царапалась и металась, стараясь выбраться наружу. Откуда-то донеслись голоса. «Вот теперь. Дыши! Дыши! Тужься, тужься! Еще! Давай! Ты сможешь! Еще разок!» Я услышала женский крик, свет ослепил меня, я почувствовала, что падаю, но сильные руки подхватили меня. Я кричала и кричала, и мой крик не умолкал, пока меня вытирали и клали на чей-то теплый живот. Я дергала руками и ногами, но они были слишком маленькими, чтобы помешать чужим рукам гладить меня по спине. Мне стало страшно. Я попыталась вырваться, но меня подняли выше и прижали к голой набухшей груди, от вида и запаха которой к горлу подкатила тошнота. И тут я услышала голос Тома. Всхлипывая, он повторял одни и те же слова: «Моя малышка, моя малышка, моя малышка. Моя самая красивая на свете девочка. Моя…»

Примечания