Крался Элдер неспешно. Обдумывал, как лучше всего приблизиться к лачуге. Идти по дороге не годилось — с тридцати ярдов он станет удобной мишенью.

Так, ладно. У лачуги только одно окно. Если обойти ее и приблизиться сзади, вероятность, что у Роберта будет преимущество над ним, невелика.

Низко пригибаясь, Элдер торопливо пошел через кусты у подножия холма, поглядывая на лачугу. Приблизившись к ее глухой задней стене, он решил действовать.

Элдер торопливо поднимался по склону, тяжело дыша, при каждом нетвердом шаге в его мозг врывались воспоминания. Он бежал среди беспорядочно лежащих тел на тихоокеанском острове, вокруг смертоносным дождем падали японские пули, повсюду раздавались стоны и мольбы раненых. Он гнался по тропинке за Гектором Дэвисом, когда Гектор забил жену насмерть и пытался скрыться, потом Гектор стоял на коленях, плача, твердил, что любил ее, а рядовой полицейский Пол Элдер надевал на него наручники и говорил: «Знаю». Он бежал со всех ног по улицам Барроу, в пиджаке и галстуке, с букетом в руке, потому что его треклятая машина сломалась и он опаздывал на только второе свидание с красавицей Лили Эверсон, на которой уже хотел жениться.

Воспоминания, хорошие и скверные, частицы жизни, и вот он уже возле лачуги, прижимается к глухой стене, надеясь, что треклятый Роберт не предвидел этого маневра и не застрелит его, пока он переводит дух.

Текли опасные секунды. Перестав ловить ртом воздух, как вытащенная из воды форель, Элдер глянул, в руке ли оружие — да, никуда не делось, — и пошел вдоль стены, мимо тарахтящего дизельного генератора и бочек с горючим, к двери лачуги.