– Отнюдь. Ничего личного – служба. Сержант! Проводите тея Алайна к месту ночлега.

– В тюрьму? – доброжелательно осведомился Алекс.

– Опять – увы, специальных покоев для бывших регентов не имею.

– Тогда прошу простить. Без официального обвинения арест благородного невозможен.

– Да! – не менее доброжелательно откликнулся Элиуд, и со стороны могло послышаться, что беседуют лучшие друзья, если не вникать в смысл слов. – Но вы в любом случае не имеете права сопротивляться патрулю, а неправомерность задержания обжалуете из тюрьмы.

– С одной маленькой деталью, тей. В темноте ваша форма плохо различается. Городская стража и гвардия действуют по закону, правильно? А вы – нет. Следовательно, я с полной добросовестностью принимаю вас за обычных бандитов. Неправомерность вашей смерти обжалуете с кладбища.

В наступившей тишине, нарушаемой только громким дыханием лошадей и отдаленным стуком тележных колес по булыжнику, вдруг раздались слова стражника, услышанные всеми патрульными.

– Нейвис, это – правда тот самый князь-рыцарь из песни? Тогда я – пас.

Конники не исчезли, не бросились наутек, только чуть подались назад.

– Благородный тей, ваши подопечные проявили похвальную сообразительность. Не желаете спуститься с седла и вытащить шпагу?

– Не вижу нужды. Завтра с утра гвардейский караул ждет вас у входа во дворец.

– Зачем же портить весь день его императорскому величеству. Часика в два–в три будет нормально, – не удержался Алекс, и Элиуд без дальнейших комментариев развернул лошадь.

Спешившийся полицейский запрыгнул в седло, а перед этим шепнул князю:

– Мы ждали вас, синьор. С возвращением!

Особо скрываться дальше не имело смысла. С крылом в руках Алекс прошагал три квартала.

Ева буквально повисла у него на шее, плюнув на приличия.

– Только тс-с! Малыша разбудишь. Он на втором этаже спит.

– И у вас...

– Да! Значит – у вас с Ианой тоже. Кто?

– Девочка. Айна.