– С победой над красными дозволяю тебе просто взять ее в наложницы. Держи в башне как рабыню и пользуйся. Но для продолжения рода немедленно выбери себе тею из достойной семьи. У Амарантоса младшей дочери шестнадцать. Присмотрись.
– Слушаюсь, отец.
Внутри нескладного юноши все протестовало. Не хотелось, чтобы случилось, как у родителя, так любившего ставить себя в пример. Его брак с матерыо, скажем сдержанно, далек от совершенства, у каждого масса интрижек.
Иана не просто отвергла! Она показала – в мужчине ценится не только герцогская корона, заставила усомниться, что в нем, в Орайоне, действительно есть что-то стоящее, кроме титула. После этого разочарования он с подозрением относился к каждой синьорине, приводимой на смотрины. Уж их матери точно волнуются именно о титуле для дочери и внуков. Наконец, Иана вышла замуж за злейшего врага. Поэтому в отцовском предложении запереть ее в башне и потешаться, безусловно – жестоком и бесчестном, есть здравое зерно. Ванджелисы обязаны побеждать любым способом! Иначе им грош цена как императорской и герцогской династии.
Глава двадцать пятая
В конце зимы на князя было совершено четыре покушения. Особой изобретательностью злоумышленники не отличались, нападая большой группой с воздуха или пытаясь прорваться к нему по земле.
В четвертый раз дюжина теев набросилась, когда Алекс гулял с семьей в парке Винзорского дворца. Тишина немноголюдных аллей, живописно тронутых инеем, вдруг разлетелась вдребезги от грохота выстрелов, звона металла и криков. Звуки боя, по идее вызывающие у молодых военных всплеск энтузиазма и желания проливать чужую кровь во имя чего-то достойного, не вызвали у князя ничего, кроме досады.
Погибло трое гвардейцев, не считая нескольких раненых. Залитый кровью главарь нападавших, ранее служивший Сиверсу во время мятежа в Кальясе, был схвачен и доставлен в подземную тюрьму. Перед смертью признался, что Орайон лично обещал ему целую сотню золотых за уничтожение «мерзкого Алексайона».
Князь собрал трех самых доверенных старых товарищей по оружию, фалько-офицера Малену из новых и, конечно, Иану. Предложения посыпались одно кровожадней другого, преобладала идея укоротить на голову Орайона. Горан добавил, что за компанию и императора тоже неплохо бы.
Слушая друзей и советчиков, а также отмечая молчаливость жены, Алекс подумал, насколько же изменяется отношение к жизни по мере занятия высоких должностей. Раньше бы он добивался дуэли немедленно, кричал бы любому тею, за исключением, быть может, императора: «у вас нет чести, синьор!» Или: «я вызываю вас на бой, синьор!»
Повод бесспорный был уже в ночь, когда дядюшка Лукан погиб с подачи Орайона. Повод есть и сейчас. И что же делать?
Лететь в центральный город Аделфии и добиваться поединка с герцогом? Тот будет избегать его всеми силами, не считаясь с репутацией. Не исключено – сбежит и скроется, а на команду красных натравит свою гвардию.
Лететь, но тихо. Пробраться в его опочивальню... И тем самым уподобиться Орайону, подсылавшему убийц. Фактически – опуститься до его уровня.
– Давайте, я заколю командира их гвардии. Чем не предупреждение – следующим будет герцог, – выдал очередную кровавую идею Горан.
– Начни тогда с Иазона как с предупреждения Ван-джелисам, – хмыкнул Алекс. – Друзья! Мы не можем, не имеем права опускаться до подлости.
– А если не убивать, – рассудил Малена. – Руки отрубить, например? Говорят, вы укорачивали руки подлецам.
– Неудачный пример, – нахмурился князь. – Если вы о Сиверсе-младшем, то я обкромсал его в смертельном поединке и тем проявил милосердие. У Орайона сила не в руках, точнее – там ее вообще нет. Предлагаете оставить за спиной недобитого и опасного противника? Чем дразнить, лучше совсем не трогать.
– Есть метод... Не радикальный, но действенный. Мы никогда не использовали газет. А почему бы и нет? Вспомните их реакцию на постановление совета герцогов! Если бы не шум в газетах, император затянул бы вопрос до невозможности. А так побоялся выступлений против народного любимца, – Иана обвела взглядом собравшихся. – Вам бы только шпагой махать. Организую несколько статей, не в одних наших газетах – обязательно и в Леонидии. Непременно с упоминанием, что император закрывает глаза на беззакония.
– Так не принято... – протянул Терон.
– Но когда ты пустил в народ песню про «благородного рыцаря», сделал примерно то же самое, – не оступилась княгиня. – Как я вижу, сейчас никто из вас не придумал ничего лучшего.