Через девятнадцать минут появился хозяин в сопровождении Жюльена. Месье Флориан источал дружелюбие и выглядел как обычный предприниматель, обаятельный и вполне адекватный. Как правило, французские бизнесмены отличаются от американских коллег более эксцентричным поведением и ярко выраженной сексуальностью – можно подумать, они постоянно веселятся и занимаются любовью. От Жан-Мишеля тоже исходила эта особая аура. Он был в расстегнутой у ворота белой рубашке без галстука и безупречно сидящем черном костюме. Густая темная шевелюра выгодно оттеняла большие карие глаза и ухоженную загорелую кожу. Судя по всему, Флориан щедро оплачивал услуги парикмахеров и стилистов, хотя и не зацикливался на собственной внешности: я не заметила в его образе ничего лишнего, никаких украшений или аксессуаров.

– Вы, должно быть, Лукас, – хозяин дома лучезарно улыбнулся. – А вы – знаменитая Лили Альбрехт! Если не ошибаюсь, именно благодаря нам французские читатели познакомились с вашей книгой несколько лет назад. Истинный шедевр!

Я порылась в памяти: во Франции меня опубликовало маленькое издательство, принадлежавшее более крупному, которое, в свою очередь, являлось частью медиакорпорации. Выходит, Жан-Мишель Флориан был ее владельцем. Вот так сюрприз!

Он повернулся к Элен:

– А вы, полагаю?..

Никогда не видела, чтобы у человека так резко менялось выражение лица. Несмотря на тщательную маскировку, Жан-Мишель узнал ее практически сразу, едва взглянув в глаза. За какие-то полминуты в его красивых чертах поочередно отразились замешательство, шок и уродливая, слепая ненависть. Ярость убийцы. Стало очевидно, что все ужасные истории о нем – чистая правда. Он него веяло злом, словно его черная, эгоистичная душа полностью перешла на сторону тьмы и настолько погрязла в пороке, что лишалась всякой надежды на искупление.

Мое сердце ушло в пятки. Я не на шутку испугалась. Однако сделала над собой усилие и постаралась расслабиться. Элен сохраняла невозмутимость. Лукас тоже был спокоен, как удав, и явно наслаждался моментом. Он обожал закулисные игры, деньги и крупные сделки. Никогда не понимала, что заставило его стать библиотекарем, хотя и довольно известным, – возможно, ему просто не хватило уверенности в себе.

– Имейте в виду, – небрежно бросил Лукас, – все происходящее фиксируется на видео и передается нашим юристам в Париже. Можете им помахать.

У каждого из нас на одежде крепились беспроводной диктофон и микрокамера. Приборы Лукаса и Элен только записывали. А мои, спрятанные в пуговице на платье, через блютус соединялись с телефоном и транслировали запись в прямом эфире юристам Элен, которые вместе с Люсьеном наблюдали за нами из парижского офиса.

– И Люсьену Рошу заодно, – добавила Элен. – Он очень заинтересован в исходе дела. В отличие от тебя, Жан, у него нет денег. Зато есть куча друзей в издательском бизнесе. Если с нами что-нибудь случится, поднимется шумиха.

С лицом Жан-Мишеля вновь произошли чудесные метаморфозы, словно кто-то включил обратную перемотку: ярость – злость – растерянность – дружелюбие.

– Отлично. – Нацепив дежурную улыбку, он обошел нас и встал во главе стола, изо всех сил пытаясь вернуть контроль над ситуацией. Затем обратился по-французски к Жюльену, и тот вышел из комнаты.

Мы с Лукасом обменялись едва заметными кивками: пусть Жан-Мишель почувствует себя хозяином положения. Ни к чему его унижать – это все равно не приведет к желаемому результату и может оказаться опасным. Мы хотели получить книгу и жить долго и счастливо, а значит, разумнее всего убедить его в том, что он только выиграет от продажи рукописи.

Лукас прекрасно справлялся с ролью, так что я решила пока не вмешиваться.

– Предлагаем заключить сделку, – продолжил он. – Честную и взаимовыгодную. У вас есть «Книга о бесценной субстанции», которую нам хотелось бы купить. Соглашайтесь – и полмиллиона долларов с нашего эскроу-счета мгновенно отправятся в ваш банк.

Жан-Мишель сверлил нас немигающим взглядом.

– А если я не захочу продавать рукопись?

– В таком случае, – проворковала Элен, – у меня будет, что рассказать.

Улыбка застыла на лице Флориана.

– Хорошо, – процедил он и негромко стукнул по столу.