— Вовсе нет, — отрезал Люциус. — Я имею в виду, что в таком важном деле мы не можем доверять лишь пергаменту и доброй воле. Чтобы мои люди поверили в соглашение, к которому мы придем, им потребуется что‑то более весомое. В данном случае, раз уж мы пытаемся объединить два ранее разделенных мира… Полагаю, необходим брачный союз.

— Брачный союз? — повторила Тонкс. — Как у монархов, объединяющих две нации?

— Это имеет смысл, — кивнул Дамблдор. — В нашей истории политические браки не редкость. И если я правильно понимаю то, что мне известно о преданности темных магов семье, ничто не сможет надежнее скрепить наше соглашение.

— Я не позволю, чтобы какую‑нибудь девушку втянули в такой брак помимо ее воли, — отрезала Марчбэнкс. — Кроме того, кого вы предлагаете со своей стороны? Это будет один из тех союзов, где ребенка выдают за человека втрое старше?

— Представителем темных магов будет мой сын, — произнес Люциус.

Драко похолодел. Он не мог заставить себя поднять взгляд, не смел посмотреть на Гарри. Неудивительно, что отец ничего не сказал раньше. Он знал, что Драко будет сопротивляться, спорить и…

Нет. Люциус знал, что его сын выполнит свой долг. Верность превыше всего, и уж подавно превыше его собственного счастья. Опустив руку под стол, Драко крепко–крепко сжал в кулаке край мантии. Его родители пожертвовали бы собой ради него, и эта же верность семье теперь вынуждала Драко подчиниться воле отца.

— Но согласится ли он сам? — недоверчиво спросила Марчбэнкс. — Согласится ли он стать заложником такого уговора?

— Если мой отец этого пожелает, — ответил Драко. Он чувствовал устремленные на него взгляды присутствующих, чувствовал боль Гарри, даже не глядя на гриффиндорца.

Что еще он мог ответить?

— Что касается вашей стороны, — невозмутимо продолжил Люциус, подтолкнув пергамент через стол к Скримжеру, словно его и не прерывали, — я подготовил список качеств, которые нам хотелось бы видеть в кандидатке.

— Список качеств? — переспросил Люпин, искоса заглянув в пергамент. — Не имен?

— Может, вы и считаете нас чудовищами, — поджал губы Люциус, — но мы ценим способности и разум больше, чем вы думаете. Я не приму в семью какую‑нибудь беспринципную ведьму, которая сможет смириться с темной магией ради возможности запустить лапы в наше состояние.

— «Совершеннолетняя, — быстро читал Скримжер, и в его тоне ясно слышалось недовольство, — чистокровного происхождения или по крайней мере полукровка, пользуется уважением окружающих, обладает хорошим положением в обществе, ярко выраженными лидерскими качествами, выдающимися боевыми навыками, смелостью, безжалостностью, способностью противостоять мнению министерства, имеет опыт общения с темной магией…» Мерлин, Малфой, я не представляю, как вы надеетесь найти молодую леди, удовлетворяющую всем этим требованиям. Если мир между нами зависит от этого союза, то вы лишаете нас всяких шансов.

Северус повернулся и шепнул что‑то Люциусу на ухо. Тот нахмурился и возразил, тоже шепотом. Северус зашептал снова и под конец добавил что‑то, отчего недовольство Люциуса сменилось яростной гримасой. Но ярость эта была направлена исключительно на Северуса. Малфой молча взял из рук Скримжера пергамент, зачеркнул одно слово и сердито вписал другое. Мрачно взглянув на Мастера зелий, он резко протянул пергамент министру. Тот взял его и прочел исправленное.

— Совершеннолетний… — негромко произнес он. Сидящие по ту сторону стола мгновенно выпрямились, не только поняв, что значит перемена слова, но и единодушно придя к единственно возможному решению.

Все дружно повернулись к Гарри. Тот ошеломленно уставился на них в ответ.

— Что, я? — гриффиндорец огляделся, словно ища подтверждения. Он посмотрел на Дамблдора, потом на Драко, но последний был удивлен не меньше него.

— Не понимаю, почему именно он, — проворчал Люциус Северусу, но так, чтобы Драко тоже услышал. — Те же самые качества Драко мог бы найти в ком‑нибудь еще. В ком угодно.

— Ну, если тебе удастся найти Девушку–которая–выжила… — чрезвычайно самодовольно прошептал Северус в ответ. — И потом, ни один из мальчишек не помолвлен, верно?