— Мы не будем заниматься сексом, Ева-Вася, но трогать тебя я хочу и могу, — вместо ответа я слышу её частое дыхание. Не давая ни ей, ни себе времени отказаться, просовываю руку под резинку и едва не кончаю, почувствовав горячую влагу на пальцах. — Бл***! — сквозь зубы рычу, но остановить меня не сможет уже ничто. Ладонь становится неподвластна голосу разума. Даже если бы я захотел, а я не хочу, остановиться, то уже не смог бы. Обвожу пальцем набухший клитор, а после погружаю один из пальцев в жаркую глубину и снова надавливаю на сосредоточение желаний. Девушка уже не слишком тихо стонет, и наверное, не будь музыки и закрытых дверей, скрывающих нас от посторонних глаз и ушей, уже спалились бы. Я так увлекаюсь, сосредоточившись на вздохах и стонах Васи, что дергаюсь, когда она в ответной ласке, заведя ладонь за спину, обхватывает мой член через ткань и начинает гладить, а после и вовсе, расстегнув ширинку, запускает свою проворную ладошку, лаская ничем не скрытую плоть.

— Твою мать! — сжимаю зубы, замирая на мгновение и надавливая пальцами на нежный комочек плоти, вдавливая его. Василиса дышит поверхностно и неглубоко, прерываясь на стоны каждый раз, когда я обвожу клитор. В очередной круг я зажимаю пальцами нежную плоть, и девушку накрывает оргазм. Это невозможно подделать. Когда пальцы мои покрываются её возбуждающей влагой, тело девушки содрогается в оргазме. Она стискивает бедрами мою руку, еще теснее прижимая ее к своей промежности, и неконтролируемо сжимает пальцами мой член. На мгновение отпускаю контроль, выплескивая сперму себе на живот и на спину Василисы, что так тесно прижимается ко мне. Секс без секса, но это почти то, что мне было нужно. Обессиленная девушка падает на меня, продолжая мелко подрагивать, я же тяжело дышу, но не разжимаю рук, обнимающих хрупкую фигурку.

— Извини, не вышло удержаться, — хмыкаю на ухо Василисе. Она ничего не отвечает, но и не спешит спрыгнуть с колен. — Вася?

— М-м-м? — самодовольная улыбка помимо воли появляется на моих губах, когда осознаю, что причиной её немногословности и истомы являюсь я сам.

— Я приду, когда ты будешь не только танцевать?

— Приходи, — она, наконец, поднимается и отодвигается, поправляя трусики, а после и прическу. — Но не уверена, что это случится в ближайшее время. Поэтому, — отводит глаза в сторону, — если хочешь, можешь выбрать любую другую.

— Не хочу, — я чуть отодвигаюсь, убирая член в джинсы, и устраиваюсь удобнее, вновь наливая виски. — Выпьешь ещё со мной? Или торопишься?

— Нет, я никуда не тороплюсь, да и за время здесь платишь ты.

— Ну и хорошо, только если не хочешь действительно нарушить своё же правило, садись рядышком, а не на колени. Я же не железный.

— Да, я заметила, — уголки её губ слегка приподнимаются, а после девушка присаживается на диван рядом со мной.

— За знакомство, Василиса, — поднимаю свой стакан и ударяю с тихим звоном о рокс девушки.

— За знакомство, хотя я так и не знаю, как тебя зовут, — теперь она улыбается вполне искренне, а не заученно, как кукла, несколько десятков минут назад на пилоне.

— Ауч, — хмыкаю, потирая лицо. — Саня, приятно познакомиться.

— Да, — только одно слово, но его можно отнести и как к признанию моего промаха, так и к приятности знакомства, а ещё и к принятию к сведению имени.

— Эй, Мамба, хорош там своего ненасытного одноглазого кормить! — слышу за дверью гогот Косаря, а после уже более серьёзный тон: — У нас ещё одна встреча сегодня, и не слишком приятная, поэтому натягивай штанишки и выходи.

— Мне пора, но я обязательно заеду.

— Как хочешь, — на её лице появляется снова маска отчужденности, и я проклинаю весь белый свет, за то что вмешались так бесцеремонно.

— Пока, Ева-Вася, — наклоняюсь и прижимаю губы ко лбу девушки.

— Пока, Саня, — она прикрывает глаза, когда я отодвигаюсь и выхожу первым из випа, чтобы Косарев не продолжил и дальше ржать.