– Поехали, – согласился Иван, которому вдруг стало ужасно весело. У него мигом сделалось такое замечательное настроение, что захотелось петь и выписывать ногами всяческие кренделя. – Ты права, Ирка. Тебе пришла в голову великолепная идея. И единственное, чего в ней не хватает, это вина!

Готовила Ирина отменно. Иван только диву давался, как при достаточно скромном наборе продуктов и минимальном количестве кухонных приспособлений, имевшихся в его холостяцком жилище, она сумела минут за сорок приготовить действительно королевский ужин.

Раз! И перед вами удивительно вкусный салат в воздушном омлете. У самого Ивана омлет всегда получался приплюснутым и обязательно горелым.

Два! Отбивная выглядит так, как и должна – хрустящая снаружи, с кровью внутри, мягкая и не застревающая в зубах.

Три! И на столе дымится огромная сковорода жареной картошки с аппетитной хрустящей корочкой.

Еще через полчаса Бунин понял, что хочет жениться. И желательно прямо сейчас. Странно, еще полгода назад он был уверен, что желание еще раз в жизни услышать вальс Мендельсона у него возникнет не иначе, чем в психиатрической клинике. По крайней мере, без смирительной рубашки он под венец не собирался ни в коем разе. Благодарим покорно. Одного раза хватило.

Чтобы не сделать Ирине предложения прямо сейчас, он хриплым голосом предложил выпить чаю и быстренько закурил, чтобы занять рот. Стройная фигурка вновь захлопотала на кухне. Ивану показалось, что он не успел докурить сигарету, как посуда была вымыта и убрана по местам, чайник вскипел, на столе появилась коробка с вкуснющими пирожными и коробка с китайским жасминовым чаем.

– Ты будешь жасминовый? – деловито спросила Ирина. – Если нет, давай я тебе какой-нибудь другой заварю, из твоих запасов. Я так очень чай с жасмином люблю. Пахнет вкусно.

– Я любой буду, – по-прежнему хрипло сказал Иван. – Хоть с жасмином, хоть с цианистым калием. Мне из твоих рук все вкусно.

– Ну, с цианистым калием – это перебор, – заверила девушка, и еще минуты через три по кухне поплыл запах жасмина. Ирина заоглядывалась в поисках чашек. – Ой, какая красивая! – воскликнула она, увидев бунинского жирафа. – Вань, можно я из нее попью?

На секунду Ивану стало жаль отдавать свою кружку. Жираф был боевым другом, проверенным напарником и компаньоном. Отдать его кому-то другому было сродни предательству. Он молчал.

– Ой, это, наверное, твоя чашка, – догадалась Ирина. – Я тебе в нее чаю налью, а сама вот эту возьму, с цветочком.

– Нет, бери, если хочешь, – опомнился Иван. – Мне все равно.

– Нет, из такой кружки должен пить только хозяин, а я буду сидеть напротив и разглядывать этого замечательного жирафа. Кстати, если хочешь знать, он мне улыбается.

– Он у меня такой, все понимает, – признался Иван и вдруг испугался, что Ирина поднимет его на смех. Ну надо же, здоровый мужик сидит и рассказывает, что нарисованный на фаянсовой кружке жираф испытывает какие-то эмоции! Но Ирочка смотрела вполне серьезно, и в ее глазах не было даже намека на улыбку. – Веришь, он мой самый лучший друг. И я все всегда ему рассказываю. Вечером сажусь пить чай – и рассказываю. Молча, разумеется. Это у нас с ним давно повелось. Лет пять назад. Не меньше. Я сначала думал, что совсем свихнулся от одиночества, с чашкой разговариваю, но мне Сашка Мехов, это следак, мой друг, как-то мимоходом сообщил, что опер, на месте которого я сейчас работаю, Димка, тоже со своей кружкой разговаривал. Только на моей – жираф, а на его – огромный вепрь был.

– А куда он девался? – неожиданно поинтересовалась Ирина.

– Кто? – не понял Иван.

– Ну, Димка этот, на место которого ты пришел. Он погиб, да? – ее голос сорвался, и Бунин вдруг понял, что это она боится за него, Ивана.

– Нет-нет, – заторопился ответить он. – У него трагедия случилась, бандиты ребенка убили. Ну, он не выдержал, с резьбы сорвался, запил. В общем, пришлось ему из органов уйти.

– И где он сейчас? – серые глаза Ирины смотрели строго и чуть сердито.