— Тогда проще будет продержаться.

— Да, синьор.

— А чем они сейчас заняты?

— Они готовятся к какому-то подозрительному маневру, и это начинает меня беспокоить. Рядом с фермой есть конюшня, и там полно соломы. Может, они поджечь нас собираются?

Дамасский Лев вздрогнул:

— Никола, ты что, хочешь меня напугать?

— Как же, напугаешь такого, как вы.

— Ах, выдержали бы только кони атаку!

— Выдержать-то выдержат, но до Капсо не доскачут: все падут по дороге.

— Тогда нам остается только ждать.

— И отстреливаться, насколько сможем.

— А как у нас с боеприпасами?

— Достаточно. По пятьдесят выстрелов на каждого есть.

— Тогда стреляйте.

Дамасский Лев тоже взял аркебузу, запалил фитиль и начал стрелять в турок, которые пытались подобраться к конюшне и поджечь ее. Но критяне не теряли их из виду. Всякий раз, как кто-то из турок садился в седло и пытался незаметно проехать мимо виноградных шпалер, его приветствовали выстрелами из аркебузы. И некоторые попадали в цель. К четырем часам утра осаждавших уже оставалось всего девять человек. Остальные пали либо среди канав, либо между рядами почти оголенных шпалер.

— Вот сейчас самый момент для атаки, — сказал Дамасский Лев Николе.

— Вы правы, синьор. По коням! По коням!

Сделав еще по выстрелу, все быстро вошли в дом и оседлали коней.

— Ты готова, Элеонора? — спросил Мулей жену, которая задремала, облокотившись на стол.

— Как всегда, Мулей, — отвечала отважная женщина, запаляя фитили своих пистолетов.