— Бросим Кандию, когда ей больше всего нужны наши шпаги?

— Венецианцы защищают свое знамя, и они здесь останутся, пока у них есть хоть щепотка пороха и хоть одна шпага. А нам надо подумать о сыне.

— И куда мы поедем?

— К эскадре Себастьяно Веньеро, что стоит в бухте Капсо. Если мы останемся здесь, нашего Энцо некому будет спасать, и обессиленный, вдесятеро поредевший гарнизон Кандии не сможет нам помочь.

— Ты прав, Мулей, — сказала герцогиня, вставая с кровати. — Путь свободен?

— Надеюсь, что да.

— Кто едет с нами?

— У нас маленький, но храбрый эскорт. Пойдем, Элеонора, дни несчастного города уже сочтены. Со дня на день великий визирь бросит на штурм бастионов сто тысяч солдат, и эту лавину не остановят ни кулеврины, ни мечи венецианцев.

— Что же здесь будет? — спросила Элеонора, надевая шлем.

— Страшная резня, как в Фамагусте, — с тяжелым вздохом ответил Дамасский Лев. — Мои соотечественники, с их кровожадными инстинктами, — настоящие варвары. Пойдем, Элеонора, внизу нас ждут Мико и Никола.

Герцогиня прикрепила шпагу, засунула за пояс пару пистолетов и вышла вслед за Мулеем-эль-Каделем, который шел впереди, не выпуская из рук сигнальный красный фонарь. Мико и Никола уже оседлали лучшего из коней, арабского полукровку, который, хоть и изрядно отощал, мог еще бежать наравне с турецкими скакунами.

— Поехали, друзья, — сказал Дамасский Лев после того, как оба смельчака обменялись приветствиями с Элеонорой. — Время торопиться. Элеонора, ты выдержишь часов восемь непрерывной скачки?

— Да, Мулей, я вовсе не так ослабла от голода, как ты думаешь. Венецианцы заботились обо мне, отрывая кусок от себя.

— А ты что скажешь, Никола?

— У меня из головы не идет тот конный патруль, что венецианцы расстреляли картечью.

— Боишься, они погонятся за нами, когда мы минуем подъемный мост?

— Боюсь.

— Но оставаться здесь мы не можем.

— Такого я бы не посоветовал. Туркам не терпится пойти на штурм города. Осада и так уже затянулась, любое войско утомится.

— Но как я могу подставить жену под удары турецких сабель?