Албанец внимательно оглядел широкую, украшенную богатой резьбой раму и в определенном месте нажал пальцем. Раздался скрип пружины, и картина исчезла в открывшемся проеме. В ноздри осажденным ударил теплый запах жареного мяса.
— Это запах кухни, — сказал Мико. — А ты, Никола, что думаешь?
— Думаю, тайный ход ведет в замковую кухню.
— Пойдем разведаем!
— Подожди, я зажгу огарок свечи.
— Я тоже хочу пойти, — сказал Дамасский Лев.
— Нет, синьор, — ответил Никола, — сейчас вы нужнее здесь, чем на узенькой лестнице, что открылась между стенами. Негры наверняка возобновят попытку прорваться, может, даже вместе с курдами, и для вас найдется дело. Надо же их как-то занять, пока мы разведываем, что там, за лестницей.
— Найди мне зеленый фонарь.
— Сделаем все возможное, синьор. Пошли, Мико.
Смельчаки нырнули за картину и оказались на такой узенькой лестнице, где двоим было не разойтись. Держа в одной руке свечу, а в другой ятаган, грек начал бесшумно спускаться, албанец за ним. Чад от жареного сала, по мере того как они спускались, становился все острее и удушливее. Затем одиннадцать ступенек сделали плавный полукруг, и герои очутились перед дверью, запертой на два массивных заржавевших засова.
— Наверное, про этот ход не знал никто, кроме Хараджи, — сказал грек. — Дверь не открывали уже много лет.
— Видишь наверху два маленьких овальных отверстия? — спросил албанец.
— Да, — отозвался Никола, поднимая свечу. — Запах кухни идет оттуда.
— Открыть сможем?
— Думаю, сможем, засовы с нашей стороны.
— Сквозь дверь не видно света?
— Никакого. Должно быть, повара воспользовались всей этой суматохой, чтобы напиться кипрского вина и пойти спать.
— Или придумывать новые кушанья.
— Это их ремесло. Давай, Мико, а я пока посторожу.
Албанец принялся раскачивать засовы, и с них посыпалось огромное количество ржавчины. В результате неимоверных усилий ему удалось их поднять. Ухватившись за бронзовую ручку, он сильно потянул дверь на себя. Поначалу она не поддавалась, потом медленно открылась, заскрипев на несмазанных петлях.