— Эй, наверху, вы что там делаете?.. Сейчас же уберите фонарь, или я стреляю!

— А ты кто такой? — спросил грек, принимая у Мико аркебузу, чтобы ответить в случае чего.

— Санджак.

— Спокойной ночи.

— Шутить изволите? Я сказал: уберите фонарь.

— Фонарь очень чадит, а паша чувствителен к дыму.

— Ну так погасите его.

— Но мы хотя бы друг друга должны видеть, господин комендант. В Хусифе мало кому можно доверять.

— Вы будете выполнять распоряжение или нет? — рявкнул Санджак, выйдя из себя.

— А разве тебе не нравится обменяться несколькими словами в зеленом луче? Смотри, как свет льется на террасу.

— Хватит! Я стреляю!

— Убирай пока фонарь, — сказал Мулей греку. — Часовые на галерах уже должны были его заметить.

— Но нам надо еще раз его зажечь.

— Еще два раза.

— Но эта скотина и слышать не желает про зеленый свет!

— Смотри, как бы он в тебя исподтишка не пальнул из аркебузы!

— Я за ним наблюдаю, — сказал Никола, убирая фонарь.

— И я, — отозвался Мико. — Если пальнет, мы тоже откроем огонь.

— Тогда они возьмут нас в осаду, — сказал Мулей.

— Пусть адмирал поймет, что нас нужно забрать отсюда, синьор, — настаивал Никола. — Сигнал необходим для нашего спасения, и мы его повторим еще два раза, пусть даже под прицелом курдских кулеврин.