— Надеюсь, она меня больше не увидит, разве что отправится меня разыскивать в Неаполь или в Венецию.

— Это будет затруднительно, синьора, — снова вступил в разговор папаша Стаке, который ненадолго отлучился, чтобы отдать матросам приказ принести ящики, предназначенные Харадже. — Мы еще не так далеко ушли, чтобы с уверенностью сказать, что мы выскользнули из ее когтей.

— Никто не мог сказать ей, что я женщина.

— Э! Кто знает, синьора, доносчиков везде хватает.

— Вы стали пессимистом, папаша Стаке?

— О нет, синьора. Я просто хочу поскорее оказаться у берегов Италии или хотя бы Сицилии. Меня беспокоит этот капризный ветер. Бриз слабеет, и боюсь, мы можем угодить в нежданный штиль.

— Но мы уже далеко от Хусифа.

— До него миль двадцать, синьора, не бог весть что.

— Но нам ничто не угрожает.

— Пока не угрожает.

— Тогда велите готовить завтрак, папаша Стаке.

— А я пойду пороюсь в сундуках моей невесты, — со смехом сказала герцогиня.

Подождав, когда она спустится по лесенке в каюту, Гастон взял под руку старого моряка, отвел его на нос и с тревогой спросил:

— Скажите, господин помощник капитана, вы действительно чего-то боитесь?

— Нет, господин виконт. То, что турки станут нас преследовать по морю, маловероятно, тем более мы потопили их шебеку. Но возможно, именно ее исчезновение и вызовет подозрения у Хараджи. Это очень хитрая женщина.

— Но ведь могла же шебека потерпеть крушение.

— При такой тихой погоде?

— Вы уверены, что не видели больше никаких кораблей возле Хусифа?

— Я весьма бегло осмотрел берег и не могу утверждать, что в какой-нибудь закрытой бухте или канале не прячется еще парусник.

— Мы хорошо вооружены?