— Говори, — приказала она, захлопнув за собой дверь. — Ты заявил, что Хамид — христианин?

— Это знаменитый Капитан Темпеста, он под Фамагустой победил в поединке Дамасского Льва, который выехал к стенам осажденного города, чтобы помериться силами с христианскими клинками.

— Хамид сразил Льва?

— И даже ранил его, госпожа. И вполне мог убить, но предпочел даровать ему жизнь.

— Значит, неправда, что этот юный христианин — друг Мулея. Он мне солгал.

— Нет, госпожа, не солгал. Турок и христианин больше не враги. Турок спас христианина, когда Мустафа приказал истребить всех до единого защитников злополучного города.

— Хамид — христианин! — тихо повторяла Хараджа, словно о чем-то задумавшись.

Потом вдруг пожала плечами:

— Турок или адепт Креста — какая разница? Он прекрасен, горд и благороден, а пророку не обязательно открывать сердца, свое или чужое.

Поляк ухмыльнулся.

— Прекрасен, а может, прекрасна, госпожа? — с язвительным смешком поинтересовался он.

Племянница великого адмирала поглядела на поляка почти с ужасом.

— Что ты хочешь этим сказать, капитан? — дрожащим голосом спросила она.

— Прошу прощения, госпожа, но прекрасен или прекрасна, горд или горда, благороден или благородна… — с тонким сарказмом продолжал поляк. — Так или иначе, а вы обманулись относительно истинной сущности Капитана Темпесты.

— Что ты сказал! — крикнула Хараджа, и кровь бросилась ей в лицо. — Что ты сказал? — повторила она, схватив капитана за руку и хорошенько тряхнув.

— А то, что этот красавчик Хамид или Капитан Темпеста на самом деле зовется Элеонорой, герцогиней дʼЭболи.

— Он женщина!

— Да, женщина.

Хараджа взвыла, как смертельно раненный зверь, и прижала руки к сердцу. Так она простояла несколько мгновений, бледная как смерть, а потом впала в дикую ярость.

— Меня взяли хитростью! Обманули! Надо мной насмеялись!