Его лихорадочно блестевшие глаза сразу остановились на герцогине, и по телу пробежала судорожная дрожь. Он не вскрикнул, не простонал, напротив, до крови закусил губу, чтобы не выдать себя.

Элеонора тоже сразу его заметила и сначала страшно побледнела, а потом залилась краской, словно вся кровь бросилась ей в лицо.

— Вот этот христианин, — указала на всадника Хараджа. — Ты видел его раньше?

— Нет, — отвечала герцогиня, делая над собой невероятное усилие, чтобы выглядеть спокойной.

— Мне сказали, его слегка лихорадит. Конечно, испарения на болотах нездоровые, — небрежно сказала Хараджа. — Думаю, морской воздух пойдет ему на пользу и в Фамагусту он прибудет в приличном виде. Позаботься о нем, эфенди, насколько сможешь, чтобы он не выглядел слишком скверно и никто не мог бы сказать, что я плохо обращаюсь с пленными христианами.

— Обещаю, — глухо ответила Элеонора.

Женщинам подвели двух коней в богатых сбруях, у которых, должно быть, уже огонь пробегал по жилам, и всадницы поспешили вскочить в седла.

— Стерегите христианина! — крикнула Хараджа янычарам. — Вы за него головой отвечаете!

Восемь охранников окружили виконта, и оба отряда, с Хараджой и герцогиней впереди, галопом поскакали к пристани.

Эскорт Элеоноры замыкал движение, соблюдая дистанцию метров пятьдесят до арьергарда янычар. Группу возглавляли Перпиньяно и Никола.

— Неужели все действительно хорошо закончится? — сказал венецианец греку. — Не может быть, чтобы нам все время так везло.

— Если Вельзевул не покажет рога, то надеюсь, что игра нам удалась, — отозвался грек. — Шебека уже, наверное, на дне.

— А если исчезновение парусника вызовет подозрения у племянницы паши?

— Не думаю. Мы не можем отвечать за действия турецкого экипажа.

— Через пару часов мы уже выйдем в море, и пусть тогда племянница паши нас возьмет, если сможет.

— Мне кажется, в этой округе кораблей нет, а флот паши постоянно находится в Никозии. А что вы скажете о синьоре ЛʼЮссьере?

— Меня восхищает его хладнокровие. Я боялся, что, увидев герцогиню, он не сможет не вскрикнуть от радости, это ведь так естественно. Для него это, должно быть, стало большим сюрпризом. Вы его предупредили?

— Эль-Кадур шепнул ему полслова и велел не расслабляться.

— Племянница паши совсем замучила виконта. Она заставляла его ловить пиявок наравне со всеми.

— Хараджа всегда отличалась жестокостью. Я на себе испытал, пробыв у нее в руках три месяца, — отвечал Никола. — Она немногим уступает тигрице, и, если бы не янычары, я бы ей не дал вернуться в замок. Уж я бы залепил ей в грудь свинцовое ядро, чтобы отомстить за несчастных христиан, с которыми она так обращается.