— В чем дело, Эль-Кадур? — спросила Элеонора, когда стихли шаги рабов.

— Я пришел получить твои приказания, госпожа, — ответил араб. — Никола Страдиот беспокоится и хочет знать, что нам делать дальше.

— Пока ничего. Однако надо послать кого-нибудь на наш галиот и предупредить матросов, чтобы завтра были готовы к отплытию.

— Куда? — с тревогой спросил араб.

— В Италию.

— Значит, мы уходим с Кипра?

— Завтра ЛʼЮссьера освободят, и моя миссия закончится.

— Господина освободят?

— Да, Эль-Кадур.

Араб скорчился, словно получил в спину заряд из аркебузы, и уронил голову на грудь.

— Хозяин будет свободен! — прошептал он. — Свободен!

Его лицо словно свело судорогой.

— Все кончено, — сказал он себе, — Эль-Кадур не сможет увидеть счастья своей хозяйки.

Он быстро выхватил из-за пояса ятаган и наставил острие себе в грудь.

Элеонора, не сводившая с него глаз, остановила его руку.

— Ты что делаешь, Эль-Кадур? — властно спросила она.

— Проверяю, госпожа, достаточно ли остро заточен клинок, чтобы убить турка.

— Какого турка?

— Прежде чем покинуть Кипр, я хочу снять кожу с одного неверного и увезти ее с собой! — с недоброй улыбкой отвечал араб. — Я обтяну его шкурой свой боевой щит.

— Ты говоришь неправду, Эль-Кадур. Уж слишком мрачно горят твои глаза.