– А сам-то не ради денег, пошёл к Акипсию в провожатые? – спросил Конорей, начиная выталкивать лодку, которую подмостил мелкими длинными брёвнами для переката.

– Ради них, конечно. А теперь вот думаю, куда меня это всё завело. Надо было в фермеры подасться, – ответил Шахмет.

– А что же не пошёл в фермеры? – спросил Улас.

– Как оказалось и фермеру деньги нужны, чтобы обзавестись хозяйством, – ответил Шахмет.

– Да будет тебе, ты воин. Какой из тебя фермер? – сказал Конорей.

– Однажды, если я конечно доживу до того времени, когда я не смогу воевать, тогда точно пойду в фермеры. Хотя уже сейчас хочется подальше быть от всего этого. До сих пор как вспомню, что нужно было коня отвезти на съедение этой твари, так аж ком в горле. Лучше жить, не зная о таком ничего. Это их война пусть сами между собой дерутся, – сказал Шахмет.

– Меня это тоже поразило, но если так сейчас можно большие деньги заработать, то я готов, у меня семья большая, – сказал Улас.

– А кем ты был раньше Конорей? – спросил Улас.

– Какая разница, где мы были и что делали. Руки уже по локоть в крови. Теперь это наша реальность. Жрецы, наги, кто там у них ещё, могут сколько угодно между собой драться, а простому-то народу, что делать прикажете? Вот и живут теперь все, как могут после этих метеоритов. Не будет уже, как раньше. Не будет, – ответил Конорей

– Да раньше, рабов не было. Все были граждане свободные. И чтобы подчеркнуть свою индивидуальность люди обучались ремёслам, а теперь все продают себя в увеселительные дома и работают за еду, теряя все моральные устои, – сказал Шахмет.

– Вы опять, как бабы, распричитались? Хватит вам уже, вот она ладья остзейцев, – сказал Конорей, указывая рукой левее пирса.

Пирс представлял собой подземную часть угловой башни. Здесь, несмотря на мороз снаружи, было достаточно тепло, чтобы вода не замерзала. Вся левая часть просторного рукотворного грота имела деревянные пристани, к которым были прикреплены разнообразной формы и скорости ладьи.

– Как и предполагал Акипсий, ладья наёмная, и, видимо, как тут всё завертелось, люди сбежали. Смотрите: отличительные знаки посла Остзеи только на одной каюте, – сказал Улас.

– С управлением ладьи мы справимся, но выехать на лёд сейчас самоубийство. Нам надо придумать, как Акипсию сообщить, что жрец у нас в руках. Я так понимаю, посол Остзеи нам уже не нужен, – сказал Конорей.

– Предлагаю сдаться, они нас тогда сами отведут к Акипсию, – предложил Улас.

– А как мы снова выйдем, уже на внезапность рассчитывать нельзя? – спросил Шахмет.

– Верно, подметил. А ведь Акипсий нас может бросить, как только поймёт, что верховный жрец у него в руках, – сказал Улас.

– Он не бросит. Ему руки нужны рабочие, ты не видел, что он сам вообще ни к чему не прикасается, – ответил Конорей.

– Бросит, не бросит, главное пусть заплатит, а потом разберёмся, – сказал Шахмет.

– А может нам Акипсий и не нужен, что с ними там делать сейчас собрались эти верховные жрецы? Мы наёмники, какой с нас спрос. Перстень дорогущий у этого посла остзейского, продадим, поделим вырученное за него, и разбежимся, – предложил Улас.