Напряженное выискивание слабого места помогло. Одиноко торчащая коробка у пристроя могла быть чем угодно. Будкой для инвентаря. Ледником для освежеванных трупов. Каморкой для утренних, обеденных и вечерних молитв. Да мало ли.

Но почему-то Морхольд совершенно уверился в мысли о самом обычном сортире. А раз так, то стоило добраться именно до него. И ждать. Тем более, что каких-либо других будок, заполненных мутировавшими собаками, к примеру, не наблюдалось.

Он пригнулся и, чуть шипя сквозь зубы от очередного прострела, осторожно пошел вперед. Но пройти вышло недалеко.

Хлопнула дверь. На пороге появился силуэт, мирно попыхивающий самокруткой.

– Хорош прятаться, – голос показался не молодым, но и не дряхлым, – выходите. Оба. И ты, и твоя зверюга.

Вот такие дела, полоскать твои подгузники.

Свет от керосиновой лампы мягко струился желтым янтарем. Фитиль потрескивал как-то особо уютно. Морхольд, облизав и отложив ложку, степенно хлебал чай. По-купечески, из блюдца. Не смог отказать себе в такой дурости.

Травяной сбор из легко угаданных шиповника, смородины, земляники, чуть зверобоя и мелиссы, шел хорошо. Особенно под медок. Медок удивил особо, оказавшись цветочным. Пчелами, нормальными и хозяйственными, никого не удивишь, это верно. А вот откуда взялись эти самые нормальные полевые цветы? Не гречиха?

Да и вообще… многое в доме удивляло.

Чистота и уют, давно не свойственные миру. Одинаковые занавески на окнах, длинные, фабричные, интересного сочетания цветов: лиловые и зеленые. Вместе с ровными белыми стенами гостиной – да-да, именно гостиной, – они создавали непередаваемый ансамбль. Морхольд сидел и тихонько удивлялся своему удивлению еще больше.

На полу лежал светлый ламинат. Этот материал он уже и не помнил, а тот лежал. Как новый. Чистый и даже отблескивающий в свете керосинки. Окажись в доме хозяйка, Морхольду было бы стыдно за грязные ноги и онучи, оставленные вместе в ботинками в сенях. Тоже, само собой, чистых.

Но, во-первых, хозяйки не оказалось. А во-вторых, хозяин сразу отправил его в душевую, располагавшуюся за сенями. Отмытый и довольный Морхольд получил свежую пару теплого армейского белья – пусть и старого, как отходы мамонта, образца. Пресловутую «вошебазу», то есть самую настоящую зимнюю «белку». И, кроме этого сухого и пахнущего только лежалым счастья, хозяин одарил его неношеными шерстяными носками.

Хозяин… хозяин. Стало ясно, что он именно тот, кого боялась вся округа. Включая бандитов, зверье и, вероятнее всего, самого Клыча.

Чуть старше Морхольда, на неуловимые лет пять – десять. Высокий, крепкий, с коротким ежиком волос и внимательными глазами. Несколько шрамов на лице и бездна спокойной уверенности. Такой, что Морхольду оставалось только сыто рыгнуть после ужина и честно рассказать о цели визита и собственных планах. Которые, к слову, включали выбивание правды именно из мужика напротив. Он-то, кстати, чай пил из обычной кружки, с ручкой, обвязанной нитками.

Чай парил, мед сладко пах, хозяин молча пил и внимательно смотрел то на кота, спящего в углу, то на Морхольда. А тот, сочно причмокивая, с присвистом хлебал из блюдца и не знал с чего начать. И косился на СКС, висящий сбоку от хозяина. Странно, но оружие никак не нарушало уюта комнаты.

– Давай упрощу тебе задачу, – хозяин отрезал кусок сот и протянул Морхольду, – ты как к такому предложению?

– Так заметно, что меня что-то гложет и не могу это высказать?

– Прямо в точку, – тот усмехнулся, – лучше и не скажешь.

– Ну… если оно так, то только «за».

Тот кивнул.