Ужас на время лишил Форестера дара речи, но он заметил, что она все же узнала его. Пластиковый кубик выпал из ее руки и покатился по полу. Гуманоид мгновенно подхватил его и положил возле девушки, но она не притронулась к игрушке. В темных глазах жены доктор увидел напряжение — она словно силилась что-то вспомнить. Наконец Рут тихонько прошептала:
— Тебя зовут Клэй. Правда, Клэй?
Звучание ее неуверенного голоса вызвало слезы на глазах Форестера. Он рванулся к жене:
— Моя радость! Что они с тобой сделали?
Ее удивленные глаза засветились необъяснимой тоской и радостью, тонкие белые руки протянулись в импульсивном порыве навстречу Форестеру. Она не чувствовала охватившего его страха, но, рванувшись к мужу, опрокинула башенку из кубиков. Глаза ее по-детски округлились, а пунцовые губы искривились от громкого восклицания — совсем как ребенок, у которого отобрали игрушку.
— К вашим услугам, Рут Форестер. — Быстрый маленький гуманоид помог ей собрать кубики, и она принялась строить башенку заново. Растущая неуверенность ушла из ее глаз. Поглощенная игрой, она улыбалась от удовольствия. Форестер услышал счастливый детский лепет. Она забыла его.
Глава 12
Доктор чувствовал слабость в коленях и едва видел окружающее. Отвернувшись от Рут, он вышел в роскошный холл с галереей окон во многие миры, утраченные для человечества. Гуманоид закрыл бесшумно скользящую дверь. Глубоко вдохнув чистого воздуха, Форестер горько прошептал:
— Что вы сделали с моей женой?
— Мы просто вернули ей счастье и избавили от страхов, — зазвенел металлический голос андроида.
— А как же ее память? Вы знали, что она забудет меня?
— Забывание — важнейший ключ к человеческому счастью, как нам довелось узнать. Наш наркотик, эйфорид, стирает боль ненужных воспоминаний и ощущение страха. Останавливая разрушительное действие стрессов, он облегчает существование человеческому мозгу. Вы же сами видели, что Рут больше не боится старости, — бесстрастно отвечала машина.
— Вполне возможно! — воскликнул доктор. — Но разве она просила вас об эйфориде?
— В просьбе не было необходимости.
— Я не хочу этого! — голос Форестера дрожал и вибрировал от гнева. — Я требую, чтобы вы восстановили ее сознание, если это в ваших силах.
Машина быстро ответила:
— Сознанию вашей жены не нанесено никакого ущерба. Наркотик просто защищает ее разум от разрушительных воспоминаний и бессмысленных слез, которые совершенно бесполезны — особенно с тех пор, как наши услуги оберегают ее от любого вреда. Если вас это огорчает, возможно, вам тоже необходимо принять эйфорид.
Доктор оцепенел на мгновение. Слова отдавались в его сознании эхом серебристой музыки, пока до него вдруг не дошел их смысл. Приступ гнева охватил Форестера, и он с силой замахнулся, чтобы ударить гуманоида. Стальные глаза не изменили выражения, а тонкое лицо не попало под удар — андроид вовремя уклонился. Более того, он еще и удержал потерявшего равновесие Форестера от падения да пол.
— Это бесполезно, сэр — машина быстро отстранилась и замерла. — Многие люди во многих мирах пытались атаковать нас, но ни один не смог причинить нам вреда. Человеческие тела слишком слабы, а мозг реагирует слишком медленно.
Судорожно сглотнув, Форестер отошел от машины. Андроид все так же стоял на месте — прекрасный, добрый и полный готовности служить.