«Ван Янь отпустил на волю Шилэ, который в результате причинил вред Центральной равнине. Чжан Шоу-гуй помиловал Ань Лу-шаня, и это в конце концов привело к крушению династии Тан. Агуда, принадлежащий к небольшому северному племени, тем не менее посмел оскорбить сановника и дерзко показать, что он не признает императора. Если его не наказать, в дальнейшем он вызовет бедствия на границах». Император не согласился с доводами сановников.

Племена нюйчжэней делились на дикие и покорные. Живших к югу от реки Хуньтунцзян называли покорными нюйчжэнями. Живших к северу от реки Хуньтунцзян, к которым относился Агуда, называли дикими нюйчжэнями.

В период усиления могущества государства Ляо нюйчжэни стали его вассалами. Затем, пользуясь продолжительным миром, кидане стали требовать у нюйчжэней то, что им было нужно, не зная меры. Особенно кидане любили серых соколов из восточных земель у моря, за которыми отправляли послов, непрерывно следовавших один за другим. Послы к тому же были очень жестоки и крайне алчны, что вызывало ненависть нюйчжэней, которые лишь сетовали на отсутствие лат.

Во втором году эры правления Шоу-чан, когда дядя императора по материнской линии Сяо Сели поднял восстание против Ляо и бежал к нюйчжэням, последние впервые получили пятьсот лат. Это настолько обрадовало их, что они пожаловали вождю, к которому явился Сяо Сели, титул алулиицзи. В дальнейшем в период правления Хайбинь-вана{319}, когда нюйчжэни двинули войска в поход, у них была лишь тысяча всадников, использовавших эти пятьсот лат при взятии областного города Нинцзян. Одерживая непрерывные победы в каждом сражении, нюйчжэни добыли большое количество оружия и лат и стали настолько сильными, что им уже было невозможно сопротивляться.

Рассуждая о происходивших событиях, скажу: когда управление исходит из женских покоев, появляется слюна дракона{320} и происходит смена наследника правителя, когда власть находится в руках жестокой и завистливой женщины, для спальной циновки правителя возникает опасность со стороны его жен.

Дао-цзун прямо из дворца наследника вступил на престол императора, и хотя это произошло в конце периода, когда киданьские императоры еще ездили в желтых императорских колесницах, государство продолжало благоденствовать.

Он с холодным сердцем отнесся к смерти порочной, но деятельной императрицы, спокойно умертвил возгордившегося [Цзун-юаня], пытавшегося вызвать бедствия, что, конечно, причиняет боль. Однако, стремясь гуманностью привлечь к себе далеко живущих, он никак не предполагал, что это приведет к смуте и государство, существовавшее свыше двухсот лет, окажется разбитым Агудой. Похоже, что он не хотел из-за убийства невинного приобрести славу императора, мало оказывающего милости, но получилось, что он сам навлек насвоих детей и внуков бедствия, подобные бедствиям, вызванным в Китае Шилэ и Ань Лу-шанем, Об этом можно лишь тяжело вздохнуть.