К своему дару Зализняк относился с удивительным, редко встречающимся в академической среде целомудрием: никогда не отвлекался на мелочи, не написал ни одной проходной работы, лишнего абзаца, лишней строки. Все, что он писал, было эталоном качества и служило решению главных жизненных задач. Отсюда — титаническая продуктивность, в последние годы не только не ослабевшая, но наоборот, возросшая. Стремление «дойти до самой сути» заставляло его вновь и вновь возвращаться к написанному — пополняя, исправляя, реагируя на новые данные.

<…> Фундаментальная лингвистика была в его исполнении начисто лишена унылой «серьезности», обретала моцартианскую легкость и пушкинскую простоту, заражала энергией радостного познания. Обаяние его личности было грандиозно, а на лекциях царила атмосфера праздника. И хотелось думать, что так будет всегда.

— Алексей Гиппиус [4]

Андрей Анатольевич Зализняк был не только великим ученым, но и человеком, который распространял вокруг себя радость научного познания.

— Александр Пиперски [5]

Современная наука потеряла своего великого представителя, но еще, что, может быть, не до конца осознано, — ученого, задающего меру научного и, если хотите, человеческого поведения. Заведомо недостижимую, но воплощенную в нем и потому существующую в реальности, и это очень важно для всех остальных.

<…> Чуда не объяснишь. Но, в частности, секрет — в невероятной огромности научного замаха и в простоте и точности достигнутых результатов, которые вместе дают эффект гениальности. Андрей Анатольевич все делал до конца и никогда не останавливался.

<…> Ярчайшая личность, веселый и ироничный, увлекающийся и увлекающий за собой человек, верящий в силу разума и готовый бесстрашно взяться за решение любой задачи, а потом поделиться своим решением.

— Максим Кронгауз [6]

Андрей Анатольевич был совершенно уникальным явлением. <…> Зализняк демонстрировал, если можно так выразиться, высшие возможности человеческого интеллекта; он показывал, каким в принципе может быть человек, каких высот он может достигать.

<…> Вообще, вносить рациональный смысл в то, что всем остальным кажется хаосом, — это подлинная стихия Зализняка, его фирменный почерк.

<…> Счастье, что он был с нами, что мы его видели и знали. Невозможно представить, что больше не будет его лекций, его открытий, его книг. Его самого.

— Владимир Плунгян [7]

Коллеги-лингвисты, друзья — историки, математики, другие — и просто все, кто знал его, слышал лекции и выступления, когда прошел первый шок, говорили одно и то же: «казалось, он будет всегда», «таких, как он, больше нет», «пустота в душе». <…> Он был выдающимся исключением из разных законов природы. И мы подсознательно надеялись, что и самый неумолимый ее закон его обойдет.

<…> Но память выхватывает иные, живые кадры, которые не столько видишь, сколько предвкушаешь… Зализняк смеется на базе новгородской экспедиции над песней и хлопает себя по колену… Зализняк приглашающим жестом просит слушателя повторить погромче правильный ответ на вопрос… Толпа людей всех возрастов набивается в любую аудиторию на любой объявленный доклад Зализняка — ведь это не может быть скучно… Зализняк входит в аудиторию, где студенты будут разбирать у доски индийские Веды или русскую Космографию, улыбается и кладет на стол портфельчик…

Нельзя поверить, что нам, современникам Зализняка, жить дальше, а этого счастья уже не будет.

— Дмитрий Сичинава [8]

Откуда же взялся Андрей Анатольевич Зализняк, он же Заля, как звали его школьные друзья, и чем он так замечателен, что его смерть во вполне уже преклонном возрасте вызвала такую обиду и протест?

Начнем с начала.