...сидел, положив руки на раскаленные рукоятки пулемета и вспоминал командира полка, трясущимися губами выкрикивающего сорванным голосом слова императорского указа. Белая рубашка полковника потемнела от пота, влажные круги безобразно расползались из подмышек, капли пота падали с прыгающего от ужаса подбородка.

Иссушающий ветер песком резал щеки, заставлял щуриться, хотелось прикрыть лицо ладонью, но нельзя приходится стоять по стойке смирно и смотреть, как оседает в центре плаца командир, ветер выдирает размокшие от пота страницы указа императора Джассы Четвертого «О помощи желающим добровольно покинуть пределы Империи» и несет по серым бетонным плитам, листки кувыркаются, застревают в ветках иссохшего кустарника. Кустам положено быть зелеными, ухоженными, уставным образом подстриженными, но они стоят сухие, изломанные, страшные в своей неправильности и неупорядоченности.

Светает, густой, стекающий с неба белый зной становится невыносимым.

Страшно, очень страшно. Хочется взвыть или забиться в угол казармы и плакать, но расчеты уже бегут к грузовикам с установленными в кузовах пулеметами.

Слава лучшего пулеметчика обязывает, руки сами знают, что делать. Второй номер подает ленту.

Аккуратно вставить, опустить рычаг, отвести и отпустить затвор — крупнокалиберный «Дракон 315» сыто клацает. Не перегреется? Нет, не должен, на действия в пустыне рассчитан, в Золотых Барханах—то не подвел. Вот только не было такой жары в Золотых Барханах. И заряжающий — плотно сбитый говорливый А-Фард, во время той заварушки весело матерился да успевал прикрывать автоматным огнем, если мятежники с флангов лезли. А сейчас сидит, тупо уставившись в пол, на щеках светлые дорожки слез. Очень короткие дорожки, влага высыхает, не успев добраться до подбородка.

Грузовик въезжает на круглую площадь, останавливается возле магазинчика, торгующего овощами. Нет, не торгующего, торговавшего. Второй грузовик с пулеметным расчетом встает неподалеку от трактирчика, ветер треплет вылинявший навес, истончившийся, высохший. Выжигающий любые цвета до состояния прозрачной белизны жар льется с неба. А-Фард шепчет: «За что, за что, Великий?» и начинает тоненько подвывать.

Приходится пнуть его сапогом.

А-Фард замолкает, валится на бок, свернувшись калачиком, пытается заползти за цинки с патронами. Сегодня ими заставлен почти весь кузов — экономить никому в голову не приходит.

Командир четвертой фаланги, молоденький аристократ бежит от второго грузовика:

Капрал Но-Луар, доложите о готовности!

«О, Великий, сегодня у всех что ль голоса дрожат», думает капрал.

Неторопливо пережевывает корень саммати, выпускает длинную струю зеленой слюны:

Да готов я, готов.

Слышится усиленный мегафоном голос, где-то рядом проезжает машина Министерства Охраны Порядка. Механический, осипший голос из мегафона:

— Уважаемые граждане! Те, кто хочет получить помощь в уходе, могут пройти на площадь Семи Святых. Просьба сохранять спокойствие и двигаться организованно. Несовершеннолетних детей должны сопровождать родители. Напоминаем, при входе на площадь будут проверяться документы у лиц, сопровождающих несовершеннолетних детей.

Голос постепенно удаляется, на смену приходит новый звук — шарканье подошв, шелест голосов.