Засунув руки глубоко в карманы, Монро двигалась по пешеходной зоне Цайльштрассе в центре Франкфурта, направляясь ко входу в метро. Стоял ноябрь, и от пронизывающего ветра на пустынной улице казалось еще холоднее. Осенняя листва кружилась в причудливом танце, а от доносившегося из дверей маленьких кафе кофейного аромата, смешанного с запахом жареных каштанов, разложенных на открытых лотках, текли слюнки.

Она задержалась у входа и, совсем как хищник, почуявший добычу, набрала полные легкие хрустевшего от мороза воздуха.

После месяца тщательной подготовки она чувствовала себя готовой взять утерянный след и, если все пойдет по плану, возобновить расследование, которое другим так и не удалось завершить.

Она приехала во Франкфурт два дня назад и поселилась в гостинице в центре города, совсем рядом со станцией метро и шопинг-моллом. Из ее номера открывался чудесный вид на Майн и сновавшие по нему катера.

Она доехала до городка Оберурзель к северу от Франкфурта, а оттуда взяла такси до клиники Святого Марка, где содержались душевнобольные и где последние три года пребывал Кристоф Бергер.

Лечебные корпуса были разбросаны на большой ухоженной территории. Монро заранее позвонила и узнала часы посещения, и вот теперь звон церковного колокола, доносившийся с городской площади, возвестил, что она приехала вовремя.

Кристоф сидел в теплой, залитой солнечным светом комнате с пастельно-желтыми занавесками на окнах и смотрел в пустоту, сложив руки на коленях. У противоположной стены стоял телевизор, издавая негромкие нечленораздельные звуки, и хотя здесь присутствовали и другие пациенты, Монро их даже не замечала — все ее внимание было приковано к Кристофу.

Он сильно изменился, в нем лишь с трудом можно было признать жизнерадостного парня с фотографий в досье. Увидев на его лице полную отрешенность, она поймала себя на том, что ей больно видеть, как такой красивый молодой человек вдруг оказался потерянным для жизни. И впервые за последние дни она задумалась над тем, что явилось причиной столь печального финала и чем было спровоцировано нервное потрясение, имевшее явно необратимый характер.

На Монро был светлый парик и карие контактные линзы. Лишь этим, может быть, она и походила на Эмили Бэрбанк. Оставалось лишь надеяться на то, что этого будет достаточно для пробуждения в нем воспоминаний — если, конечно, у Кристофа они еще теплились. Она опустилась на стоящий рядом с ним стул, накрыла его руки ладонью и назвала по имени. Никакой реакции.

Не зная, как он воспринимает ее присутствие, она опустилась перед ним на колени, и лицо ее оказалось на одном уровне с его. Потом осторожно взяла за подбородок и повернула к себе, чтобы он увидел ее. В его глазах что-то промелькнуло, и он улыбнулся. Затем сам поднял голову, и она убрала руку, оставшись стоять перед ним на коленях.

— Ich will begreifen was passiert ist, damit ich dir helfen kann.[9] Где это случилось, Кристоф? Что ты помнишь? — тихо спросила она.

Он вздохнул и закрыл глаза, затем снова отвернулся, и на лице появилось то же отрешенное выражение, что и раньше.

Монро пробыла в клинике почти четыре часа. Она спокойно объясняла ему, что просто хочет найти Эмили, и, вглядываясь в его лицо, надеялась найти ключи к его сознанию. Иногда он выходил из оцепенения и смотрел в ее сторону и один раз даже улыбнулся, но ни разу не заговорил.

К вечеру Монро покинула лечебницу и через час прибыла в Ланген — городок на юге от Франкфурта. Возле станции, находившейся в центре города, Монро сверилась со стендовой картой. Наступали сумерки, и было ясно, что с заходом солнца станет еще холоднее. Она подняла воротник и поспешила в сторону дома фрау Бергер, чтобы получить о нем представление до того, как она приедет сюда с визитом.