И тотчас все включаются в дело, встают, начинают искать. Доносятся голоса:

— Тол, три пакета.

— Вот еще часовые мины — две штуки. Ну и гранаты.

— Сколько?

— Считай, по паре на каждого, штук пятнадцать.

— Тол и мины оставьте нам с капитаном. Все равно они вам ни к чему. Ну и пару гранат…

Да, она уже все решила. Разверзнись земля, явись сюда вся армия «третьего рейха» — ничто не изменит ее решения. Клара останется с ним, а они, подчиняясь его приказу, будут прорываться сквозь немецкие цепи, которыми плотно блокирован лес. Утром, с рассветом, автоматчики станут его прочесывать.

Три часа. Капитан и Клара в землянке. Снаружи слышится мягкий шорох — те, кто сейчас уйдет, маскируют землянку ветвями и папоротником. Тихий голос:

— Схоронили — не подкопаешься.

— Спасибо. До свиданья, товарищи. Доберетесь до первой же нашей точки, свяжитесь с центром, обрисуйте общую картину — и на запад, на Брест! Линия фронта уже приближается…

— В вашей станции «Север-бис» питание совсем кончилось? — спрашивают сверху.

— Почти, — озабоченно отвечает Клара. — Ну, может быть, хватит на несколько фраз. И то не уверена. Как выйдете на связь, моим в Москву на Ново-Басманную привет передайте… Жива-здорова! Писать некогда…

Шаги удаляются. Наступает тишина. Ветра нет. Лес молчит в ожидании рассвета. Оставшиеся не знают, что товарищи их, отойдя от землянки шагов пятьсот, останавливаются. И вновь совещаются. Они говорят приглушенными голосами:

— Братцы, я не могу… Это первый завет — не бросать раненого командира.

— Но это его приказ…

— Приказ-то приказ… А мы — люди…

— Мы — разведчики, подписку давали…

— Подписку на верность, не на предательство!

— Вот как! Тогда вернемся… Погубим и их, и себя. Кто будет отвечать перед центром?

— Ш… ш… Хватит, поговорили! Как старший по званию, я приказываю всем идти на прорыв.