Сел, чо, начал озвучивать, девочкам сказал, чтоб на 2 голоса колыбельную спели, помнится мы ее пару раз прокатывали, еще когда клуб наш был. Девочки спели, не вот прямо идеально, но в принципе неплохо. Хитрук задумчиво закурил очередную сигарету и посмотрел в окно.
— Сема, Валя, это самородки такие из города Горького, сами и сценарии пищут, и рисуют, и музыку сочиняют, — подозвал он молодых людей из угла, — что скажете про мелодии?
— Не шедевр, конечно, Федор Савельич, — отозвался Сема, — но звучит достаточно свежо.
— Ладно, — принял наконец решение Хитрук, — оставляете это все добро у меня, а я подумаю. Да, и телефоны свои напишите на всякий случай.
И он вышел, оставив нас наедине с Семой и Валей. Мы с ними перекинулись парой фраз и как-то само собой они предложили нам проиграть и все остальное, что у нас есть. Мне уже честно говоря обрыдли и Домовой, и Сердце с Любочкой, мы ведь с утра их по десятку раз проиграли, поэтому я предложил им послушать то, что мы еще нигде не исполняли. Только, предупредил я, это непроходные песни, вряд ли хоть какой-то худсовет пропустит. Давай непроходные, мы же не худсовет, отвечали ребята. Дали, чо…
Сначала «Я иду такая вся в джинсах Монтана», потом «Товарищ сержант» и «Зайку», ну и на закуску «Одиночество сволочь», Анюта довольно уверенно попала во все ноты с первого же раза. После прослушивания вид у Семы с Валей был мягко говоря обалделый…
— Это точно ты все написал? — только и нашлись они, что спросить.
— Нет, блин, не я, а Бьорн Ульвеус с Френком Фарианом на пару, — ответил я, — чего спрашивать-то? Понравилось?
Короче все кончилось тем, что им я тоже номер телефона написал, и далее мы все вместе вернулись к Гальпериной. По дороге кстати Нина недоуменно спросила у меня, кто все эти люди, я же поднял очи долу и сказал, что старенький и лысый это был сам кинематографический господь бог … ну или по крайней мере его зам по мультипликации… автор Винни-Пуха короче это, а про молодых людей ничего не знаю.
Гальперина тоже записала наши телефоны, сказала, что наболтали и показали мы тут много… так много, что половину точно вырежут, если не больше… и вообще вопрос о показе всего этого на экране будет решаться на самом верху (она ткнула пальцем в потолок), так что вы, ребята, на очень многое-то не рассчитывайте, лосенок маленький…
И на этой звенящей ноте мы наконец покинули здание Гостелерадио…
И первым же, кого мы увидели, пройдя через турникеты, был Мишаня Варнаков — стоял, небрежно одетый в импортную кожаную куртку и джинсы, и крутил на указательном пальце связку ключей, я так понял, что от автомобиля. Инна издала восхищенный крик и с разбегу кинулась ему на шею, а когда он наконец от нее оторвался, она еще некоторое время рассказывала о своих чувствах в самых восторженных эпитетах. Когда наконец ураган смолк, Миша сказал:
— Ну как там у вас прошло-то все?
— Да все путем, Миша, — вставил наконец свое слово я, — как говорит министр путей сообщения. Откатали ритмическую программу, записали интервью, познакомились с Видовым, Будрайтисом, Ульфсаком и Белохвостиковой. Евстигнеева я не считаю, с ним мы давно знакомы.
— Ага, — тут же встряла Анюта, — и Белохвостикова свой телефон тебе дала.
— А тебе Видов свой телефон дал, — ответил я. — Короче обменялись мы телефонами, теперь дружить будем семьями. И еще Хитрук нашу наживку в виде заготовки одного мультика похоже заглотил. И кубик я очень удачно пристроил.
— Какой еще кубик? — спросил Миша.
— А, я ж тебе его еще не показывал, вот, — и я достал последний оставшийся экземпляр. Объяснил, что к чему, и сказал, что это подарок, в команде покажи мол. — Как там кстати команда-то твоя, живая?
— Да что ей будет, — ответил Миша, — десять игроков правда выбыло, ну да Тихонов уже почти восполнил потери, из Динамо Мальцева с Васильевым подтянул, из Спартака Шадрина с Ляпкиным, из Трактора Макарова с Бабиновым, хотел еще горьковчан, но они уперлись что-то рогами и не поехали. Ну чего, поехали смотреть, как мы с Инной устроились?
— А на чем поехали? — осторожно поинтересовался я, — у тебя же вроде машины-то не было…