И это все. Все приветствие, которого он удостоился через тысячу лет, растраченных впустую. Ни извинений. Ни раскаяния. Тиранда помогла заточить его в это жуткое место, и вот ей нужна его помощь. А хуже всего то, что он был готов ей помочь.

Тела усеивали пространство по другую сторону от его клетки. Очевидно было, что здесь произошла жестокая битва и что Тиранде пришлось пробиваться силой, чтобы освободить узника. Должно быть, она действительно в отчаянии, раз решилась на подобное. Опустив взгляд на массивный труп Хранителя Рощи, Иллидан подумал, что если Пылающий Легион и впрямь вернулся, у нее были на то все основания. Легион уничтожал миры так же, как армии уничтожают города.

– Это ты его убила? – спросил он, указывая на тело Калифакса.

– Я, – призналась Тиранда. – Хранитель Рощи не отпустил бы тебя просто так.

– Майев разозлится, – хохотнул Иллидан. – Калифакс был одним из ее любимчиков.

Лицо Тиранды вспыхнуло.

– Это не повод для смеха! – сказала она.

– За прошедшие тысячи лет с того момента, как ты заточила меня здесь, мне выпадало маловато причин для веселья. Прости, если мое чувство юмор покажется тебе немного странным.

– Десять тысяч.

– Что?

– Ты провел в заточении более десяти тысяч лет.

Смех умер на его губах. Тяжесть слов Тиранды давила его подобно тяжести земли над их головами.

– Так долго, – тихо произнес Иллидан. Он оглядел древние своды своей темницы, проследив плетение чар, державших его здесь. А затем ускорил шаг, твердо вознамерившись покинуть это место и больше никогда сюда не возвращаться.

– Так почему же ты освободила меня на самом деле? – спросил он у Тиранды, все еще надеясь вызвать хоть малую толику раскаяния в том, что она совершила.

– Говорю же: Пылающий Легион вернулся. Никто не знает о нем больше твоего. Никто не убил демонов больше тебя.

– Выходит, мое вероломство тебя не страшит? Ты не забыла, что меня прозвали Предателем?

– Ты был предателем, но в конце концов встал на верную сторону.

– И посмотри, куда меня это привело, – заметил он, поводя вокруг татуированной рукой.

– Ты мог погибнуть. Как и очень многие из нашего народа.

– Нашего народа… Ты продолжаешь твердить о нашем народе. Но они – не наш народ. Это твой народ.