Поднося стакан к губам, он понимал, что это конец. Он совершил убийство. Теперь его ждет суд. Приговор.
Капельки пота выступили у него на лбу.
Белокурая Стрела… серебряный стилет… вампир… какая теперь разница, как его назовут.
Глава 39
Я знала все о том, как «расстаются с надеждами», но, как оказалось, совершенно не представляла, как люди влюбляются. То, что происходило между мной и Патриком, было прекрасно. С каждым днем наши чувства становились все глубже и глубже. Это так отличалось от обычного увлечения, хотя его мы тоже пережили.
Я училась любить, и Патрик помогал мне в этом.
Почти каждый день он говорил мне о том, что я особенная, самая лучшая, бесценная. И впервые в жизни я начала в это верить.
Он старался лучше узнать музыку, которую я писала, и в конце концов стал понимать и ценить ее лучше, чем многие из тех, кто пишет для «Роллинг стоун» и «Спин».
Он сдружился с Дженни, и они могли говорить обо всем на свете.
Он часто удивлял и восхищал меня своими рассказами, своим умом и своей проницательностью.
Вообще в течение того первого полугодия, что мы были вместе, единственной проблемой оставался сын Патрика. Питер оказался настоящей скотиной и полной противоположностью отцу. Он даже попытался завладеть отцовской компанией, однако не достиг цели. Патрик очень переживал свою неудачу с сыном и говорил, что потерял его.
Все было замечательно, пока…
Мы сидели в моей гостиной. Я не знала, как справлюсь с тем, что мне предстояло. Потом вздохнула, собралась с силами и сказала:
— У нас будет ребенок, Патрик.
Я не могла больше скрывать. Мы использовали все меры предосторожности, и все же я умудрилась забеременеть.
Хотя меня и считали певицей и артисткой, хотя и причисляли к миру искусства, в душе я придерживалась традиционных взглядов, и нежданная беременность потрясла меня до глубины души. Я сразу же рассказала обо всем Дженни.
— Ты любишь Патрика, и он любит тебя, — ответила она. — Я люблю вас обоих и рада, что мы забеременели.
Для меня поддержка дочери значила очень многое.
И вот теперь лицо Патрика отобразило целую гамму чувств: изумление, потрясение, ужас, беспокойство, сомнение и радость. Да, радость. Ошибки быть не могло. И он улыбнулся той широкой улыбкой, которую я так любила.
— Когда? О Боже, Мэгги, расскажи мне обо всем подробно.