– Ради Эллениале! Род, береги меня от детей Велеса! – произнесла она на одном дыхании.

Она быстро развернулась, приподняла край платья и в панике кинулась бежать в сторону деревни.

В кургане Винне чернела огромная дыра.

Разговор не выходил из головы Ярта. С тех пор как Имир рассказал о возвращении Сталлы в компании с каким-то вооруженным мужчиной, ему удалось все разложить в голове и подготовиться к встрече с ней.

Он был зол и болен, и это способствовало резкому тону, которым он собирался приветствовать женщину, что появится вечером в корчме. Но он не предвидел только две вещи. Во-первых, того, что, увидев жену, он почувствует угрызения совести и боль воспоминаний. А во-вторых, Сталла вернулась не для того, чтобы умолять о прощении. И точно не у него.

Она пришла сама, без сопровождения. Вошла как всегда, как к себе домой, и, похоже, внезапно притихшие голоса ее не волновали. Напротив, она привыкла к тому, что ее появление вызывает легкий шум, свидетельствующий о восхищении, какое она вызывает у мужчин.

Она была красива.

Время, что прошло с их последней встречи, не смогло этого изменить. Ее взгляд, красота и чувственные движения ужалили в сердце и пробили брешь в линии защиты Ярта.

Сталла спокойно прошла к стойке, убрала со лба непослушную темную прядь, которая вылезла из-под красной повязки на лбу. Она смотрела ему в глаза без улыбки.

– Здравствуй, муж, – сказала она не слишком громко.

– Здравствуй, Сталла, – таким же холодным тоном ответил Ярт.

Было заметно, что присутствующие в зале ловят каждое слово и следят за каждым жестом. Они стали говорить еще тише.

– Имир сказал тебе, что я хочу тут поселиться, – сказала она прямо.

Он задумчиво кивнул.

– Это и твой дом тоже, – медленно произнес он.

– Я рада, что ты это понимаешь.

– Понимаю, – согласился он. – А твой… приятель будет жить вместе с тобой?

Температура в помещении ощутимо упала, когда он закончил фразу. Но этот холод был ничем по сравнению с морозом, который вернулся к нему с ответом:

– Он будет жить в собственной комнате, – процедила она.

Между ними воцарилось молчание, наполненное только шумом разговоров в зале. Ярт начал медленно вытирать стойку. Его жена машинально следила за движениями тряпки по дубовому покрытию и играла серебряной сережкой, что заканчивалась коралловой слезой.