– Ооо-иии! Террористы!

Маузер прыжком развернулся: толстенная бабка верещала недорезанной свиньей и размахивала перед собой руками, точно ее атаковал рой пчел. Только сейчас до него дошло, что он стоит в подъезде жилого дома с ножом, обвешанный гранатами, в разгрузке и с противогазом на боку. Запрокинув голову, он рассмеялся. Неадекватная реакция душегуба добила бабку, и она ретировалась с воплями:

– Полиция! Террористы!

Что же получается… Где он? Дом незнакомый, благо, нет вахтера. Мучимый догадками, он шагнул в коридор, к квартирам, остановился напротив китайской двери из жести с приклеенной желтой цифрой 6. Откуда-то он знал, там Ольга. Палец лег на кнопку звонка.

– Оля, – позвал Маузер, отходя от глазка, чтоб не пугать хозяев, если он вдруг ошибся. – Открывай, Оль, это я.

Он говорил, и не верил себе. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ущипнуть себя, что ли? Спасибо, Игарт, за правильно загаданное желание!

– Маузер? – удивились голосом Артюхова. – Ты, что ли?

– Да, я, открывай.

Щелкнул засов, высунулся Артюхов, схватил Маузера и затащил в квартиру:

– Ты с ума сошел – в таком виде по городу шастать? Как тебя менты не загребли, и вообще?..

Маузер отодвинул его, сунулся в кухню, не нашел там Ольгу и направился в спальню:

– Оля?

– Спит. Вымоталась, выпила снотворного, – проговорил привалившийся к стене Артюхов.

Она спала, замотавшись одеялом и положив ладонь под щеку. Маузеру на голову будто вылили ведро горячей воды. В ушах зазвенело, глаза застелила какая-то муть. Его Ольга, живая и невредимая. Видимо, для маскировки она покрасила волосы в рыжий и коротко постриглась, но губы, глаза, ресницы… Он сел на край, наклонился и прошептал, проводя пальцами по щеке.

– Оль, О-оля, просыпайся.

Нехотя она открыла глаза, потянулась, удивленно на него уставилась, схватила его руку и поднесла к губам:

– Поснись мне еще немного, – она закрыла глаза, руку так и не выпустила.

– Я тебе не снюсь, – улыбнулся Маузер, откинул одеяло – Ольга спала в длинной мужской футболке. Фыркнув, она принялась укрываться, бормоча:

– Отстань, все равно ты мираж.

Тогда он улегся и сгреб ее в объятьях, свесив с кровати ноги в «берцах». Ольга с радостью обняла его, потянулась, чтобы поцеловать, но укололась о небритую щеку и проснулась. Отстранилась, часто-часто заморгала и, не веря своим глазам, ощупала его лицо, татуировку на щеке, брови, губы.