Глава 1, в которой Макс узнает, как пахнет немытое тело, едущее на верблюде

Где-то в юго-западной части Ирана. Год 704 до Р.Х.

— Господи, где я? Почему так жарко? Кто эти люди вокруг? Почему мы все связаны? Как хочется пить! Как я вообще сюда попал? Что вообще происходит? Как натерло шею! Как я хочу домой!

Максим Гончаров, двадцати трех лет от роду, сотрудник государственного банка, счастливый обладатель ипотечной хрущевки и подержанной иномарки, шагал голышом по каменистой пустыне, опаляемый лютым незнакомым солнцем. Ну не могло быть такого страшного иссушающего пекла в центральной части необъятной Родины. Как не могло быть такого уныло-тоскливого пейзажа без единого деревца на горизонте. Также и сурового вида бородатые парни с мертвыми глазами убийц, вооруженные корявыми копьями и короткими мечами, не ходят по улицам родного города-миллионника. Максим Гончаров никогда не видел таких потухших, безжизненных взглядов, как у тех бедолаг, которые шли с ним вместе, привязанные по пять-шесть человек к двум жердям, примотанным веревками вокруг шеи.

Он уже осознал, что все, что с ним произошло не мираж и не галлюцинация, и что вернуться к прежней небогатой и не сильно насыщенной событиями жизни не получится при всем желании. Потому что за неполную неделю два человека были убиты на его глазах, а еще десяток он хоронил, забрасывая их тела камнями. А еще он совершенно точно знал, что он уже не человек, он вещь. Он раб.

Неделей ранее. Черноземье. Год 2021 от Р.Х.

Ранним июньским утром, под раздражающее щелканье соловья, Макс ехал по лесной дороге с турбазы «Коминтерновец» в направлении дома. Он в целом против соловья ничего не имел, но сегодня его раздражало абсолютно все. Вчера они очень неслабо погуляли с ребятами, и голова болела просто невыносимо. Несусветная жара, обрушившаяся с конца мая на среднюю полосу России, чувствовалась даже в пять утра, что не добавляло хорошего настроения. Выспаться и протрезветь толком не удалось, а к девяти утра нужно было принять душ, облачиться в белую рубаху с непременными черными брюками, зажевать чем-то гадостный вкус во рту и украсить собой Центр ипотечного кредитования государственного банка, имеющего вывеску насыщенного синего цвета. Максу было двадцать три. Невысок, худощав, не атлет, не красавец и не участник всероссийских олимпиад. Самый обычный выпускник самого обычного вуза в областном центре российского Черноземья. После четырех лет мучений на факультете политологии местного университета, родное государство наградило его дипломом и гордым званием Бакалавра. Поступление в магистратуру по данной специальности Макс посчитал издевательством над здравым смыслом и семейным бюджетом, а потому смело подал резюме в службу персонала банка из трех букв. Уже через две недели он гордо восседал на фронте, рассказывая посетителям про вклады с повышенными процентами и возможность разбогатеть, пополняя регулярно деньги индивидуальный инвестиционный счет. К чести, отечественного образования, полученный диплом никак не мешал данной работе, и через год Макс переехал в отдел, занимающийся выдачей ипотеки, что в местной иерархии считалось куда круче, чем сидеть на фронте. В целом, работа Максу нравилась, особенно в пятницу, когда, как известно, офисный планктон, живущий в тисках правил, инструкций и дебильного дресс-кода, срывается с катушек и зажигает, как в последний раз. Отличие этой пятницы было в том, что она плавно перетекла в воскресенье. Ну, так получилось. И теперь Макс ехал по лесной дороге, благоухая могучим выхлопом, в надежде, что сотрудники ГИБДД еще спят.

Весь в грустных мыслях по поводу грядущей трудовой недели, Макс не заметил, как въехал в полосу молочно-белого густого тумана. Не было видно вообще ничего, ну совсем. Чертыхнувшись, Макс вышел из машины и прошел вперед. Надо сказать, что данное действие не внесло ясность в происходящее. Видимость была такова, что на вытянутой руке с трудом можно было пересчитать пальцы. Сильно удивившись такому неведомому явлению природы, Макс начал продвигаться вперед, справедливо посчитав, что укатанную грунтовку под ногами он уж никак не потеряет. Примерно через минуту его накрыл такой приступ головной боли, что он присел на корточки, обхватив голову от чудовищной, пронзающей мозг боли, которая, впрочем, быстро прошла. Слегка повеселев, Макс двинулся вперед, почуяв, что туман становится как-то пожиже. Еще через пару минут пелена рассеялась, и удивленному взору парня представился пейзаж, который он точно не планировал увидеть по пути с лесной турбазы в областной центр. Вокруг простиралась каменистая степь с редкими очагами суховатой травы. Деревьев не было совсем. Невдалеке виднелись горы, коих в средней полосе России, как известно, не наблюдается. Не наблюдалось, что характерно, и Соляриса, взятого в пятилетний кредит. И это убило Макса окончательно.

— Это все пиво, — обреченно подумал он. — Ну нельзя же понижать, это даже дети знают. Вот это я глюки словил. И где машина, мать ее? Если на работу опоздаю, премии не видать.

Представив, с каким наслаждением его будет драть замдиректора, Макс передернул плечами. Ненавистный скрипучий голос главного объекта ненависти всего их допофиса наводил на суицидальные мысли уже со второй минуты беседы. А опозданец удостаивался не менее десяти таких волшебных минут. Получив заряд оптимизма от подобных мыслей, Макс рванул вперед, в тщетной надежде, что это развеет пелену злого колдунства, но нет. Степь никуда не делась, как и горы на горизонте. Совершенно одуревший Макс ущипнул себя, пошлепал по щекам и нажал по очереди на глазные яблоки. Он вроде бы где-то читал, что это помогает распознать мираж. Но ничего не помогло. До него стало доходить, что он теперь попаданец. В смысле попал. В смысле, он в полной заднице, которая еще, вдобавок, и находится неизвестно где.

— Твою ж налево, да что со мной? Я теперь попаданец, что ли? А где волшебник, который научит магии, владению мечом восьмидесятого уровня и умирающая от страсти эльфийская принцесса? — Макс нервно хмыкнул. — Воды нет, еды нет, сотовая связь не ловит. Пипец!

Но делать нечего. Когда не знаешь, что делать, надо делать хоть что-нибудь. Поэтому Макс просто пошел вперед, поглядывая по сторонам и под ноги. Примерно через пару часов, изнывая от жары, он набрел на что-то, отдаленно напоминающее дорогу. Отдаленно потому, что никакая это была не дорога. Просто утоптанная полоса степи, слегка украшенная сухими какашками явно животного происхождения. Лютая тягучая жара, которая, казалось, плавила мозг в черепной коробке, стала отступать. Солнце начало прятаться за горизонт, давая робкую надежду на то, что эта пытка когда-нибудь может закончиться. Язык во рту превратился в сухую шершавую терку, горло саднило, а ноги уже отказывались нести уставшее тело, как вдруг впереди, в наступающей темноте, блеснул огонек.

— Костер! Люди! — и Макс, получив второе дыхание, припустил в сторону спасительного светлячка. Минут через двадцать он увидел зрелище, которое его добило окончательно. Макс увидел стоянку настоящего каравана. Три десятка верблюдов, несколько штук двухколесных телег самого примитивного вида и пасущихся рядом лошадок, размером чуть больше собаки. Но больше всего его поразили люди. Невысокие, чернобородые, в подобии туник без рукавов и с замотанными тряпками головами. У некоторых были высокие шапки из материала, напоминающего войлок. На поясах висели ножи впечатляющих размеров. У двоих, к своему дикому удивлению, Макс на поясе увидел девайс, в котором он уверенно опознал короткий меч. Несколько десятков изможденных мужчин с потухшими глазами сидели прямо на земле и были в одних набедренных повязках.

— Цыгане, что ли? — подумал Макс. — Эй, мужики, — попытался сказать он, но начисто засохший язык позволил только выдавить из себя какой-то невнятный скрип.

Увидев Макса, участники этого бродячего цирка загомонили на каком-то непонятном наречии, в котором, как ни пытался, тот не уловил ничего знакомого. Один из караванщиков, рослый молодой мужик с руками, перевитыми жгутами мышц и мечом на поясе, подошел к Максу и что-то повелительно спросил. В нос парню ударил непередаваемый аромат, состоящий из смеси запаха давно немытого тела и вони верблюда. Как пахнет верблюд, Макс помнил по поездке в Египет, где его угораздило покататься на этом корабле пустыни. Так как ответить Макс не мог при всем желании, то он просто стал мычать и показывать на рот, где язык по всем параметрам стал напоминать сосновую шишку. Мускулистый громила передал Максу кожаную флягу, наполненную теплой, пахнущей какой-то дрянью водой, и тот втянул в себя пол литра одним глотком. Ничего вкуснее в своей жизни Максу пить не приходилось. Мускулистый еще раз задал вопрос, но его тон стал звучать угрожающе.

— Мужик, я тебя не понимаю. Ты кто, где мы все, и что вообще происходит? — просипел Макс.

В ответ громила коротким выверенным ударом засветил ему в челюсть, и удивленный донельзя Макс встретил головой камень, избавив себя на время от необходимости искать ответы на поставленные им же вопросы.

Пульсирующая головная боль разбудила Макса раньше, чем чернильная тьма накрыла караван, а вместе с темнотой начало ощутимо холодать. Макс с удивлением обнаружил, что руки и ноги его связаны, причем хитро, с какими-то перехлестами петель, поэтому, как он ни старался, растянуть веревки и освободиться у него не получилось. Тщательно подумав, Макс бросил эту затею, так как бородатый часовой начал выразительно смотреть на него и поигрывать увесистой палицей, окованной каким-то темным металлом. В целом, освобождение не дало бы ему никаких бонусов, кроме смерти от жажды в незнакомой степи, поэтому Макс решил, что раз его пока не убили, то, наверное, уже и не убьют, а возможно, дадут пить и покормят. Неприятным сюрпризом после пробуждения стало то, что Макс был абсолютно голый. Сняли все, включая трусы. Кстати, именно их он и увидел в руках у мускулистого типа, сидящего неподалеку. Тот с задумчивым видом наслаждался неведомым ему ранее растягиванием резинки в стороны. Это занятие поглотило его полностью, а отражающийся на лице мыслительный процесс был так уморителен, что Макс заржал бы, если бы не понял, в какой заднице он оказался. Извиваясь, как червяк, наш герой подполз к костру и прижался спиной к какому-то бедолаге в набедренной повязке, игнорируя вонь немытого тела. Тот не возражал. Отгоняя от себя всякие мысли, Макс попытался заснуть, но вместо сна получил серию из коротких периодов полузабытья, просыпаясь от того, что отлежал бок или руку на жесткой земле. Очнулся он по той причине, что два бородатых караванщика приподняли его ногу и осматривали стопу, как будто хотели пощекотать. Видимо, увиденное их не удовлетворило, и один из них вскоре принес какие-то два куска кожи с веревками. Макса развязали и жестом показали на принесенную ему неведомую хрень. С немалым удивлением тот опознал в выданном ему предмете сандалии наподобие тех, что были на ногах у воинов, но сильно, сильно хуже. Кое-как, намучившись, под презрительными взглядами воинов, Макс завязал шнурки на щиколотке так, чтобы они не съезжали вниз. После этого ему кинули кусок каменистой, противной на вкус лепешки и дали похлебать мутноватой воды из кувшина. На этом подарки закончились. Бедолаг в набедренных повязках построили в затылок, легким тычком в почку показав Максу направление в конец строя. После этого на плечи всей цепочке положили по жерди, зажав шеи веревкой. Таким образом, все шесть человек стали единым целым. Ни сесть, ни встать, ни даже упасть никто из них в одиночку уже не мог. Раздалась гортанная команда, и верблюды тронулись вперед. Несколько десятков невольников, скованных точно так же, как Макс, поплелись следом.

— Нет, невозможно! Я раб, что ли, теперь? — билась в голове мысль. — Это нелепость какая-то. Да что, блин, происходит? Что это за уроды? Что это за место такое?

Час за часом на палящей жаре Макс гонял в голове одни и те же вопросы. Вспомнил познавательную передачу про Мавританию, где еще оставались рабы. Но там рабы были черные. Тут же все были похожи на прислугу в египетском отеле. Такая же оливково-смуглая кожа, смоляные волосы, карие глаза. Надо сказать, что сам Макс тоже успел неплохо загореть за три прошедшие недели лета. Иначе, страшно подумать, что сделало бы с ним местное немилосердное солнце.