Что-либо разглядеть в такой темноте практически невозможно, но видимо Рондо увидел вопрос на моём лице и пояснил:

– Рене – старшая сестра его жены. Она управляет северным отрядом ополчения.

– И подчиняется Бенджамину. – дополняю я.

– Все подчиняются либо Аллену, либо Тобиасу. В наше время другого варианта нет. Если ты не в одном из этих лагерей, то ты труп. А так… есть небольшой шанс остаться в живых.

На этом наш разговор заканчивается. Какое-то время я слышу, как пленники из дальних рядов шушукаются между собой.

Проходит ночь и наступает утро. Я чувствую себя разбитой и измотанной. Едва солнце встало из-за горизонта, снова пришел Мор-шутник и бросил каждому из нас по куску хлеба. Всё это сопровождалось тупыми шутками и его мерзким смехом. Хлеб я съела без раздумий, мне нужны силы и неизвестно, когда нас снова покормят. И покормят ли вообще. Останавливался поезд ещё несколько раз, но в наш вагон больше никого не заводили. Так проходили минуты, часы.

Снова стемнело и я уснула, уронив голову на плечо Тони. Спустя какое-то время меня разбудил громкий крик Мора.

– Шавки, подъем! Приехали!

Открываю глаза и бросаю взгляд в окно. Поезд ещё движется, но уже очень медленно. Уже привычный стук колес сейчас звучит как отсчёт секунд до момента икс. Едем по городу, и я понимаю, что это и есть Мор 23. С прибытием, Рейчел.

Я надеялась, что с нас снимут оковы. Но оказалось, что нет. Мор-шутник, отстегивал нас по одному, но не снимал ошейник, а открывал замок, что был у основания пола, а после сцеплял нас в одну длинную-предлинную шеренгу. Если вы когда-то видели фильмы, как ведут заключенных, это выглядело точно так же, только нас скрепили не за руки и за ноги, а за шею. Медленным гуськом выходим из поезда. С каждым шагом моя решимость только растёт. Но также появляется нервозность, руки начинают дрожать, а сердцебиение ускоряется.

Яркое солнце слепит. От долгого сидения всё тело затекло, а ноги стали ватными. И несмотря на то, что мы уже на улице, я чувствую, как земля продолжает качаться, словно мы до сих пор едем. Прикрываю глаза и оступаюсь. Начинаю падать, но меня удерживает ошейник, который практически отрывает мне голову. Чёрт! Это больно. Рондо находится у меня за спиной и быстро помогает мне принять вертикальное положение. Чертова цепь. Ненавижу её. Так мы и идем, шеренгой вдоль города. Мимо нас постоянно проходят Моры-охранники с автоматами. Доходим до огромного здания, наверное, это когда-то был завод или что-то типа этого. Большую часть нашей цепочки отстегивают и ведут внутрь. Все, кто был в последнем вагоне, включая меня, остаются на улице.

– Идем дальше! – кричит Мор, и наша шеренга начинает движение вперед.

Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что этот город защищен намного лучше, чем тот, из которого нам с Джоном удалось сбежать. Ну вот мысли опять возвращаются к нему. Пошёл вон из моей головы!

Киллиан держится рядом с нами, но никак не выдает себя, он постоянно о чем-то разговаривает с одним из охранников нашего конвоя. Здесь вообще слишком много вооруженных Моров.

Доходим до огромного особняка. Трехэтажный белый дом, выделяется на фоне невысоких построек. Также я могу сказать, что раньше этот дом выглядел иначе. Никто бы в былые времена не стал портить такую красоту огромной броненепробиваемой стальной дверью и решетками на окнах. Полагаю, это именно то здание, где прячется Тобиас.

– Стоять! – кричит Мор-охранник и мы тут же подчиняемся.

Один из нашего конвоя и Киллиан подходят к двери особняка, спустя несколько секунд она открывается, и пара исчезает за ней. Мы так и стоим, пока дверь снова не открывается, и не выходит сам Тобиас. Сердце уходит в пятки. Скоро это случится. Страх подкрадывается и дышит мне в шею. Руки покрываются нервными мурашками.

Старик одет в белоснежное одеяние. Строгий костюм, но поверх него накинут белый плащ, который достает до земли. Присматриваюсь к нему повнимательней. Что это? Корона? У него, на голове, корона! Вот это самомнение. Предполагаю, что она из белого золота и вся усыпана бриллиантами. Вот индюк! Чертов Император Новой Империи!

Тем временем он медленно проходит с правой стороны шеренги, но держится на расстоянии от нас. Боится? Презирает? Останавливается на середине и указывает пальцем на троих людей из ополчения:

– Этот, этот и тот. Их казнить. Расстреляйте перед входом в мою личную "ферму", пусть отребье посмотрит, что происходит с теми, кто не преклонился передо мной.