– А! Дедушко тебе показался! Домовой, – пояснила она, – иди, Танечка. Налей ему свежего молочка. Он тебя уважил, и ты его уважь.
Таня подошла к столу и налила в голубое, так и хотелось сказать «лазоревое», блюдечко с отбитым краем свежего козьего молока. Отнесла к печке.
– Не стой там, уходи. Он этого не любит. Иди в горницу, чаю налью. Есть хочешь?
– Как волк голодная!
– Волки летом сытые, Таня…
Таня очнулась от воспоминаний. На кухне верещал чайник. У Георгия в комнате гремела музыка. Таня стукнула в дверь:
– Гошка! Чайник!
– Забыл! Сейчас заварю.
Гошка вышел из комнаты взъерошенный и шалый. Посмотрел на Таню глазами нашкодившего щенка. Сейчас что-то попросит.
– Мама! Глеб сегодня, надеюсь, не придет? Ну пусть не придет. Пожалуйста!
– Не придет.
– А можно Маша у нас останется?
– Можно. Только сначала пусть домой позвонит и отпросится у родителей. Чтобы мне потом никто скандалов не устраивал. И делайте что хотите. Я собираюсь спать.
– Спасибо, мам. Ты прогрессивная женщина.
– Угу, я такая.
– Тебе, кстати, папа звонил. Просил перезвонить до одиннадцати.
– Хорошо. Только уже поздно.
– Все равно позвони, он про выходные хотел узнать. На дачу со мной хочет.
– Гоша, ты знаешь, что Роза злится, когда поздно звонят. Раньше не мог сказать?
– Забыл.