БОЕЦ ОСОБОГО ФРОНТА

По улицам Данцига мчалась легковая машина; за рулем сидела стройная брюнетка, она сдавала экзамен на водительские, права, рядом находился инструктор, а сзади — экзаменатор, непрерывно командовавший, куда ехать. Эта вроде бы обычная ситуация была полна драматизма. Ведь в роли экзаменатора выступал нацист, жаждавший присоединения «вольного города» к гитлеровской Германии. В женщине за рулем он видел лишь представительницу ненавистной ему «низшей расы», провалить которую он должен во что бы то ни стало; героиня рассказа отлично сознает, что шансы на успех равны нулю, но отступать не в ее характере, и она принимает неравный бой. Битый час звучат раздраженные команды, вот уже не выдержали нервы у инструктора, «человека середины», гордящегося своей политической лояльностью; он бросает мужественную ученицу на произвол судьбы. И наконец-то первая незначительная погрешность. Без свидетелей этого вполне достаточно. «Вы не выдержали», — с облегчением рычит фашист. Женщина смотрит на него в упор, в ее взгляде ирония и презрение — «Что ты знаешь о выдержке!» Такой многозначительной сценой заканчивается рассказ «Восьмерка задним ходом».

Горе-экзаменатору было, разумеется, невдомек, что ехал он с Рут Вернер, закаленной в трудных испытаниях антифашисткой. И выдержки у нее хватило на сотни куда более серьезных испытаний. Не случайно в те дни она получила радостное известие: «Дорогая Соня! Народный комиссариат обороны постановил наградить Вас орденом Красного Знамени. Сердечно поздравляем Вас и желаем дальнейших успехов в работе. Директор». В те суровые годы такой высокой награды удостаивались немногие.

Псевдоним «Соня» для нее придумал сам Рихард Зорге, хорошо знавший ее по разведработе в Китае. Именно там в начале тридцатых годов отважная коммунистка вступила на трудный и рискованный путь разведчика. Словарь синонимов дает это слово в одном ряду с такими терминами, как «тайный агент», «шпион», «лазутчик», но мы давно, с детских лет, привыкли проводить различие между ними, придавая слову «разведчик» высокий романтический смысл. И право же, в том нет никакой натяжки, ведь в жизни и в литературе появился новый герой, резко противостоящий традиционным шпионам, которые за деньги или из других низменных побуждений рискуют головой, чтобы выведать государственную или военную тайну.

Новый герой опирался на передовое мировоззрение и был бескорыстным рыцарем идеи, во имя которой он готов пожертвовать радостями тихого семейного счастья, всеми благами спокойного существования и даже своей жизнью. Разведчики нового типа — в литературе (Штирлиц и др.) и в жизни (Зорге и др.) — выступали как убежденные противники войны и фашизма. Они видели в своей конспиративной деятельности выполнение партийного долга в особых условиях. Последовательные интернационалисты, они считали святым долгом защиту Советского Союза, надежного бастиона мира, и твердо верили в то, что мощь нашей страны спасет народы Европы от ненавистной чумы. В трудной и напряженной международной обстановке они стали бойцами особого фронта, существенным звеном разведки, которую по праву называют глазами и ушами армии.

Рут Вернер родилась в 1907 году в Берлине. Ее отец, известный экономист Рене Роберт Кучинский, не принадлежал к зажиточным слоям населения, и после окончания школы дочери пришлось пойти работать ученицей в книжный магазин юридической и общественно-политической литературы. В 1924 году Рут вступила в коммунистическую молодежную организацию, а еще через два года — в Коммунистическую партию Германии. С тех пор она неизменно считала партийную работу своим призванием. Вот почему Рут Вернер не побоялась стать «Соней», офицером разведки Красной Армии, и безотказно выполняла весьма рискованные задания, каждое из которых могло стоить ей головы или долголетнего тюремного заключения. С полным правом говорила она о себе, что является коммунистом не восемь часов в день, а вее двадцать четыре часа в сутки.

Друзья и знакомые в ГДР часто спрашивают Рут Вернер, не раскаивается ли она в том, что почти двадцать лет отдала опасному труду разведчика. «Я опять поступила бы точно так же, — отвечает писательница, — ведь огромная разница — пассивно терпеть фашизм или хоть что-то делать для его свержения. Сожалею лишь, что так поздно пришла в литературу. Сделай я это на двадцать лет раньше, годы практики, вероятно, дали бы мне возможность стать более зрелым автором».

Вернувшись в 1950 году в Берлин, «Соня» снова превратилась в Рут Вернер и приступила к работе в отделе печати ведомства информации, а затем перешла во Внешнеторговую палату ГДР. Еще в начале тридцатых годов Рут Вернер писала под различными псевдонимами для «Роте фане» и для нелегального китайского журнала «Поток», его редактировал известный прозаик Лу Синь, которого часто называли китайским Горьким. В 1953 году талантливая журналистка вновь берется за перо, ее брошюры — «Золотые руки», «Вокруг Лейпцигской ярмарки», «Всегда в пути» — и некоторые рассказы привлекли внимание такого взыскательного стилиста, как Франц Вайскопф. По его совету она оставляет работу, чтобы серьезно заняться литературной деятельностью.

За первый роман Рут Вернер принялась накануне своего пятидесятилетия, он вышел в 1958 году под названием «Необыкновенная девушка» и не раз переиздавался. Роман носит ярко выраженный автобиографический характер; его героиня — немецкая комсомолка, а затем коммунистка — отправляется в тридцатые годы вместе с мужем в Китай и принимает участие в политических событиях тех бурных лет. Живо написанная книга привлекла внимание широкой публики, и особенно молодых читателей. За ней последовал роман-биография о мужественной антифашистке Ольге Бенарио. Участница V Всемирного конгресса коммунистической молодежи в Москве (1928 г.), Ольга эмигрировала после прихода нацистов к власти в Латинскую Америку, однако правительство Бразилии выдало ее гестаповцам. Ольга попала в концлагерь Равенсбрюк, затем в другой немецкий лагерь смерти и в апреле 1942 года погибла в газовой камере, сохранив до конца стойкость и веру в победу правого дела. Успех романа «Ольга Бенарио. История мужественной жизни» (1961) перешагнул границы ГДР; его перевели на многие языки, в том числе и на русский. Тогда же пришло и первое официальное признание: писательнице присудили медаль имени Эриха Вайнерта. Окрыленная успехом, Рут Вернер обретает уверенность и создает книгу за книгой. В 1965 году появился роман «Через сотни гор», в нем автор поставил себе задачу показать, как после разгрома фашизма вырабатывалось новое сознание у трудящихся, зараженных нацистской идеологией. Не все удалось в изображении столь сложной проблемы, так, например, процесс «перековки» Урты Ленерт, главного персонажа романа, зависит подчас от случайных или особенно благоприятных обстоятельств и выглядит поэтому не всегда убедительно. Но в целом книга стала заметным явлением в литературе 60-х годов. Затем отдельными изданиями вышли повести «Летний день» (1966) и «В больнице» (1969), в обеих — особенно в первой — Рут Вернер сумела найти интересные краски и нюансы в изображении повседневной жизни ГДР. Современные проблемы настолько увлекли писательницу, что в новом романе, «Рыбы мелкие — рыбы крупные» (1973), она решила более обстоятельно показать сложность этих проблем и в сфере общественного, и в сфере личного.

Названные произведения, безусловно, укрепили авторитет Рут Вернер в писательской среде, принесли ей популярность в широких кругах читателей, но шумная и заслуженная слава пришла к ней вместе с книгами «Гонг торговца фарфором» (1976) и «Донесения Сони» (1977)[1]. Не удивительно, что за них автору присудили Национальную премию I степени. Особенно высоких тиражей достигли мемуары о «Соне». Читатели уже хорошо знали писательницу Рут Вернер, теперь они познакомились с отважной разведчицей, которая заслужила высокое звание майора и дважды была награждена орденом Красного Знамени (второй раз в 1969 г.). Обратившись к жанру мемуарной литературы, Рут Вернер подчеркивает трудности, стоящие перед каждым, кто хочет поделиться воспоминаниями, и указывает в своеобразном эпиграфе, что строила повествование так, чтобы с чистой совестью поведать правду о грозных событиях минувших дней. Она широко использовала свою переписку с родителями, с друзьями, другие достоверные материалы, это усилило правдивость ее бесхитростного рассказа и сделало «Донесения Сони» одним из замечательных образцов документальной прозы ГДР.

Книга Рут Вернер выдержана в подчеркнуто безыскусной манере; автор с предельным лаконизмом фиксирует в ней подчас весьма волнующие события. Герман Кант, высоко оценивший достоинства этой книги, счел ее лаконичность удачно найденным художественным приемом, во многом обусловившим успех произведения у широких читательских масс. Такой фактор успеха, разумеется, нельзя недооценивать, тем более что речь в данном случае идет о книге, по сути дела, политической. Написанная без громких фраз, без расхожих шаблонов и лозунгов, она располагала к себе читательские сердца своей естественностью, отсутствием стремления во что бы то ни стало поразить воображение человека, не искушенного в хитросплетениях разведслужбы, хотя такие возможности у Рут Вернер имелись в изобилии. Ведь мало кому выпало счастье работать с легендарным Рамзаем (псевдоним Рихарда Зорге), учиться в Москве, а затем исколесить Китай, Маньчжурию и многие страны Западной Европы. Лаконичность повествования порождена здесь привычной немногословностью разведдонесений, лаконизмом, присущим самой разведывательной деятельности.

Другим слагаемым успеха явилась предельная честность «Донесений Сони»: автор не прихорашивается перед читателем, он ведет подробный рассказ о буднях разведки, причем ведет его правдиво и самокритично. Нередко можно прочесть признания вроде следующих: «Было легкомысленно передавать в двадцать два часа тридцать минут информацию по азбуке Морзе из комнаты отеля, полного гостей»; «Стоило нам приступить к опробованию аппаратуры на новом месте, как выяснилось, что сильный гул глушит и передачу, и прием. Оказалось, что поблизости находится электростанция. Я должна была бы подумать об этом…»; «Сейчас мне кажется, что я тогда допустила ошибку и действовала в Данциге весьма легкомысленно» и т. п.[2]. Подобная честность и самокритичность, безусловно, импонировали тем читателям, кто в избытке насытился героями без изъяна, образцовыми с головы до пят.

При всей четко выраженной идейной и профессиональной направленности «Донесениям Сони» присущ также элемент личного, глубоко интимного. Да и как могло быть иначе! Ведь перед нами женщина-разведчик, она сумеет перехитрить противника, но не в силах обмануть свою природу. И то, что «Соня» не пытается подавить в себе женское и материнское начало, делает образ автора очень человечным и симпатичным. Ведь и у разведчицы сердце не «железное», а полюбить ему было суждено трижды, и даже в трудных испытаниях оно полно материнской ласки к трем своим равно любимым детям. Возить с собой малышей из страны в страну, с места на место, каждый раз навстречу новой опасности, переносить разлуки, свидания и снова разлуки — такое под силу не каждому. И «Соню» не раз охватывали страх и отчаяние; беспокойство за судьбу детей давило тяжким грузом, но поступить иначе она не могла. Цельность ее позиции в решении проблем общественных и личных, разумеется, вызывала восхищение большинства читателей.

Любопытно, что необычный успех «Донесений Сони» вызвал в ГДР дискуссию о том, можно ли причислить мемуары Рут Вернер к произведениям художественной литературы. Масло в огонь подлила сама писательница, заявив, что взялась за перо в ответ на призыв партии к ветеранам написать воспоминания о себе и о минувших боях. В одном из интервью она сказала: «Я не считала «Донесения Сони» художественной литературой, так как здесь только факты и нет художественных образов. Разумеется, меня радует, если другие смотрят на мою книгу как на художественное произведение»[3].

Эта дискуссия примечательна потому, что во второй половине XX века в разных странах вышло немало книг, стоящих где-то на грани мемуарной и чисто художественной литературы. «Донесения Сони», безусловно, одно из таких произведений. С одной стороны, Рут Вернер воспроизводит в основном лишь то, что видела своими глазами, подкрепляя некоторые факты документально. Она сознательно ограничивает повествование своим полем зрения, отказывается от вымышленных и эффектных сюжетных ходов. С другой стороны, рассказ все время ведется от первого лица, и обаяние личности автора, его духовный мир, энергичность действий, принципиальность позиции создают привлекательный образ рассказчика, который сам по себе мог бы конкурировать с литературным героем какого-нибудь романа об офицере разведки. А некоторые эпизоды и ситуации, о которых бесхитростно поведал автор мемуаров, по живости и занимательности соперничают с фантазией художника. Все это позволяет лучше понять успех «Донесений Сони» у немецких читателей, успех поистине массовый, редко выпадающий на долю мемуарной литературы.

Сборник рассказов «Гонг торговца фарфором» вышел на год раньше, чем «Донесения Сони»; целый ряд моментов роднит обе книги. Сборник «Гонг торговца фарфором» также стал бестселлером, и многие читатели, в том числе автор этих строк, оказывают ему предпочтение. Все три рассказа, входящие в книгу, автобиографичны, тематически связаны и объединены центральным образом отважной, разведчицы. Перед читателем проходит три периода ее бурной жизни, причем «связующие партии» отсутствуют, и это обстоятельство придает каждому из рассказов вполне самостоятельный характер. Рут Вернер создала в них живые запоминающиеся образы, прототипами которых явились многие соратники и противники разведчицы Сони.

Писательница в меру беллетризовала повествование, она не старалась удивить читателя элементами детектива, не стремилась искусственно нагнетать напряжение (запеленгуют или не запеленгуют, поймают или не поймают?!). В отличие от многих коллег по перу Рут Вернер не боится показать будни многотрудной жизни разведчиков, в которой «ничто человеческое им не чуждо». Не скрывая слабостей своих соратников, Рут Вернер снимает с них тем самым налет исключительности и делает их белее жизненными. «По собственному опыту, — пишет она, — я знаю, что любой герой в повседневной жизни бывает самым обычным человеком». Так, уже я первом рассказе (название его взято в качестве заголовка для сборника) сцены любви и ревности, мечты о личном счастье врываются в повествование именно в момент выполнения рискованного и ответственного задания (связь с маньчжурскими партизанами, выступающими против японских интервентов, и передача материала в «Центр»), когда, казалось бы, сознание грозящей беды и ответственности могли заглушить все другие чувства. Вместе с тем разведчики трезво оценивали опасность своей работал «Поездки по железной дороге с взрывчаткой в багаже, встречи с партизанами — все это было сопряжено с риском. Как же мы жили в постоянной опасности? Сравнительно спокойно, без особой нервотрепки, хотя, обнаружь японцы ваши связи с партизанами, смертная казнь нам была бы обеспечена. Источником хладнокровия, несомненно, были мировоззрение и убежденность, что каждый наш шаг служит правому делу. Но мы редко облекали свои мысли в столь высокие словеса. Будничной жизни высокопарность не свойственна. Если живешь в постоянной опасности, у тебя только две возможности — привыкнуть или свихнуться. Мы привыкли».

Они привыкли держаться как европейцы-коммерсанты, за которых они себя выдавали, но старались избегать лишних расходов. («Профессиональным революционерам не к лицу чересчур обременять фонд международной солидарности».) Они привыкли отыскивать условные знаки, вырезанные на деревьях, привыкли к жуткой таинственности ночного кладбища — места встречи со связными партизанских отрядов, привыкли сами делать взрывчатку в чинить передатчик. И только к одному привыкнуть было невозможно: «…к зрелищу людских страданий в этой стране, а страдания детей особенно брали за душу».

Рассказ «Гонг торговца фарфором» читается с неослабевающим интересом. Надо отметить, что писательница умело драматизирует повествование во всех трех рассказах. Драматизация достигается тут, в частности, введением в произведение четко выраженного «гегеншпилера» (то есть образа противодействующего). У Рут Вернер это вовсе не традиционный отрицательный герой (такой встречается лишь в «Восьмерке задним ходом»), а свой, надежный товарищ, иногда даже испытанный соратник, в чем-то хороший, в чем-то плохой. Таким «гегеншпилером» в рассказе «Гонг торговца фарфором» является Арне, человек решительный и отважный, по-мужски привлекательный, но и вместе с тем не чуждый элементов анархизма, сектантства, а впоследствии левацких перегибов. Прототипом Арне послужил профессиональный разведчик, бывший моряк Эрнст Отто. Почти полтора года Рут Вернер работала с ним в Мукдене, именно здесь между ними возникла трудная любовь, с острыми конфликтами, с горькими и радостными минутами. Разлука пришла, как всегда у разведчиков, неожиданно; приняв очередную радиограмму, героиня рассказа прочла: «Выезжай с вещами в Шанхай. Арне получит нового помощника». Они встретились через тридцать лет.