Пока трое спасителей взбирались на гору, шквал, что терзал их на протяжении всего странствия, усилился и сгустился до черной метели, угрожавшей сбросить путников с узкой тропы. Сажевые бури были привычны для обитателей этого опаленного скалистого шара, но в нынешней жила такая свирепость, какой Эфрас, рожденный (и перерожденный) на Искуплении, никогда не видел за двадцать один год жизни. Она гневалась.

— Нам ниспослано испытание, — пробормотал юный миссионер в дыхательную маску, пробираясь вперед наперекор ветру. — Отсеченный Шпиль возроптал на учение Спирального Отца и хочет отвратить нас от нашего долга!

Высказанная вслух мысль придала ему сил и обновила клятву — нести просвещение этим грешным землям. Уже почти пятьдесят лет, с момента пришествия великого пророка, прячущееся глубоко в крови благословление Священной Спирали распространялось по единственному раздробленному континенту Искупления. Шпиль Вигиланс, однако же, до сих пор оставался в стороне, отсеченный от собратьев как физически, так и духовно. Семь шпилей Кольца Коронатус выступали из расплавленного моря подобно гигантским обсидиановым копьям, окружая столовую гору, лежащую в центре, с симметрией, отрицающей естественный порядок вещей. Словно спицы у колеса, огромные подвесные мосты соединяли шпили и плоскогорье, но тот, что отделял (или же связывал?) Вигиланс, был испещрен трещинами и сильно деформирован. Только отчаявшиеся или безумные могли избрать такой путь.

Или же истинно верующие.

«Мы перебрались там, где отступились столь многие, — пылко подумал Эфрас. — Ни ветер, ни огонь не в силах отвратить нас от священной цели. Нам…»

— Нужно укрыться! — раздался позади грубый возглас, и чья-то ладонь ухватила его за руку. Обернувшись, Эфрас уставился на заговорившего аколита, не в силах различить, Жужек перед ним или Гуржах. Оба его спутника носили грубые коричневые рясы и прятали лица за глубокими капюшонами, ибо доставшиеся им дары пугали непосвященных. В здешней глуши не было нужды для подобных ухищрений, но осторожность аколитов была врожденной, и они всегда соблюдали её. И, если Эфрас был всего лишь человеком, то его спутники — истинно спиралерожденными. Оба принадлежали ко Второй святой парадигме формы. Когда-нибудь их потомки смогут открыто разгуливать по Искуплению, но этого восхитительного дня придется ждать десятилетиями, а то и веками.

— Сюда смотри! — прошипел аколит, указывая на скалистый утес позади них. Эфрас протер измазанные сажей очки и прищурился. В горном склоне зияла выемка, угловатая и обрамленная мозаичными блоками. Святилище. За почти два дня путешествия им попались только шесть таких, что являлось еще одной особенностью Вигиланса, поскольку другие шпили были просто усыпаны местами для поклонения. Само Кольцо Коронатуса было сетью из веры, высеченной в грубом камне гор — по слухам, более старым, чем Империум Человечества.

— Укрыться! — настаивал аколит. Как и у большинства сородичей, его челюсти не подходили для речи, поэтому он экономил слова.

Эфрас колебался, не желая уступать буре, но было бы глупо упустить такой шанс и рисковать падением. Он улыбнулся спутнику:

— Твои глаза острее моих, брат!

«И не только глаза», — подумал он, содрогаясь от благоговения.

Спуск, начинавшийся сразу за входом, оказался тесным и заваленным обломками барельефов, что некогда украшали стены. Эфрас нахмурился, разглядев при свете люмен-фонаря, насколько велик ущерб. В разгроме ощущалась основательность, чуждая естественному разрушению. Кто-то ободрал эти стены дочиста и разбил резные картины на куски, искореняя их посыл. Это было надругательство. И, хотя Эфрас нисколько не почитал имперских воинов-богов, которым поклонялись обитатели Вигиланса, у него вызвало отвращение само деяние.

«Уж не Кредо ли это? — тревожно подумал путник. — Неужели они здесь?»

Подобное кощунство было вполне в духе этого варварского культа, но его последователи всегда оставляли за собой знак своего мессии, а Эфрас не заметил на стенах ни одного символа Опаленной Руки.

— Старый разор, — хрипло произнес один из аколитов. — Много лет.

Эфрас кивнул. Он понятия не имел, как собрат узнал это, но безоглядно доверял его инстинктам. Если обращенные вроде самого путника несли слово Спирального Отца, то аколиты, подобные Жужеку и Гуржаху, были Его святыми воителями. Без их защиты Эфрас никогда бы не добрался живым так далеко.

«Можно переждать бурю здесь», — подумал он, пытаясь рассмотреть проход впереди. Визг бури здесь звучал приглушенно, но вулканические раскаты усилились и струились из глубин, словно призрачная кровь по жилам окаменевшей твари.

И даже смерть не могла смирить ее ярость.