— Сосредоточьтесь!
— Спорное свидетельство… У брючного портного… — задыхаясь, бормочет он и расплывается в улыбке, думая, что я рассказываю ему великолепный анекдот.
— Да нет, не спорное свидетельство — Пернат!
— Перлы?! — Он буквально ликует.
— Да не перлы, а Пернат!
— Дуплет? — Он гогочет от радости.
С досадой я оставляю свои безнадежные попытки.
— Вам угодно о чем-то меня спросить, сударь? — Маркер Ферри Атенштедт стоит передо мной и сдержанно кланяется.
— Да. Совершенно верно. При этом мы можем сыграть на бильярде.
— На деньги, сударь? Играем до ста, даю вам фору девяносто.
— Идет. На гульден. Может быть, начнете вы, маркер.
Его светлость берет кий, прицеливается, киксует, делает кислую мину. Такое мне знакомо: он позволит мне выбить девяносто девять, а затем одним махом пошлет все шары в лузы.
Мне становится все забавней. Я сразу перехожу к делу:
— Вы не припомните, господин маркер, давным-давно, примерно когда рухнул Каменный мост, в тогдашнем еврейском квартале вы не встречались с
Косоглазый мужчина в полотняной куртке в красно-белую полоску и крохотными золотыми серьгами в ушах, сидящий на скамье у стены и читающий газету, вскакивает, пялит на меня глаза и крестится.
— Пернат? Пернат… — повторяет маркер и напряженно думает. — Пернат? Не тот ли высокий, такой худой? Шатен, коротко остриженная бородка с проседью?
— Совершенно верно.
— В то время ему было что-то около сорока? Выглядел, как… — Его светлость вдруг смотрит пристально на меня с удивлением. — Вы ему не родственник, сударь?!
Косоглазый крестится.
— Я? Родственник? Странная мысль. Нет, я просто интересуюсь им. Больше вам ничего не известно? — невозмутимо спрашиваю я, но чувствую, как замирает сердце.