– Хорошо, – Талес указал глазами на штору в углу, за которую моментально прошмыгнул писарь.

Услышав звук закрывшейся двери, я стал рассказывать про дружинника в протоке, про Вараса и его убийц, а также про то, что с ними стало, продемонстрировал содержимое торбы. Еще рассказал про сны Чернавы…

– Варас, насколько я помню, скор на расправу, и сам, скорее всего, спровоцировал чужеземцев! – Талеса будто подменили.

– Нет, князь…

– Замолчи и слушай! Вот это, – указал он на торбу, – оставь здесь. Тебе, за прежние заслуги твои, сейчас разрешаю уйти, но впредь лучше бы тебе не появляться мне на глаза! За то, что ослушался указа моего, освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более. Все, уйди с глаз моих!

Корен словно прилип ухом к двери, пытаясь расслышать слова. Он уже совсем не расстраивался, что князь не принял его первым, наоборот! Расслышав имена «Ва-рас… Никитин… Чернава…», Корен будто снова нащупал путеводную нить в темноте, снова на горизонте замаячили когда-то ускользнувшие возможности, положение в обществе и власть – власть, к которой он так привык и без которой буквально чах с каждым днем.

– …освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более. Все, уйди с глаз моих!

Услышав эту фразу, Корен побежал к выходу во двор, где Бэлк, управляющий делами в настоящем и наемник в прошлом, дремал в телеге с сеном.

– Бэлк! – Корен даже пустил петуха от переполнявшего волнения, подзывая слугу. – Ты где?

– Здесь, хозяин… – Бэлк свесил ноги с телеги. – Что стряслось?

– Сколько моих людей здесь?

– Пятеро… со мной шестеро.

– Сейчас из той двери выйдет человек, с виду наемник: широкий пояс и на нем перевязь высоко закреплена с необычным мечом. Проследить! Разузнать про него все: где остановился, если вдруг покинет Городище, то выяснить, по какой дороге или протоке, понял?!

– Ух… что случилось-то?

– Похоже, боги снова повернулись ко мне лицом, – нервно теребя медную бляху застежки туники, ответил Корен. – Все, выполняй, а я пока к наместнику Стаку…

Чернее тучи – с таким видом я вернулся в дом скорняка, сел на лавку и уставился на трещины в толстой доске пола. Дарина все поняла по одному моему виду, снова повернулась к окну и с тоской стала рассматривать плывущие по небу серые облака.

– Хорошо, что вернулся… или сбёг? – Кованый отвлекся от возни у очага.

– Не сбёг, но и князю я больше не служу, освободил он меня от клятвы… Скурвился Талес.

– Что?

– Другой, говорю, стал наш князь Талес.